Последние дни жизни князя Петра Ивановича Багратиона (1815 год)

[Яков Говоров]

Потомок грузинских царей, генерал от инфантерии русской армии князь Пётр Иванович Багратион (1769-1812) по праву считается одним из замеча­тельных полководцев начала XIX столетия.

Вступив в военную службу 14 лет от роду рядовым Астраханского пехотного полка, он участвовал в чеченских экспедициях, русско-турецкой войне 1787-1792 годов, Польской кам­пании 1794 года, Итальянском и Швейцарском походах А.В. Суворова, в битвах антинаполео­новской коалиции 1805-1807 годов. В его послужном списке значились Очаков и Сен-Готард, Шенграбен и Фридланд, успешные дей­ствия против Швеции в 1808-1809 годах, коман­дование Молдавской армией во время русско-турецкой войны 1806-1812 годов.

Летом 1812 года Багратион возглавлял 2-ю Западную армию. Будучи отрезанным от основ­ных сил русских превосходящими по числен­ности корпусами французов, совершил блестя­щий манёвр, позволивший соединиться 1-й и 2-й русским армиям под Смоленском. Был тяжело ранен на Бородинском поле и 17 дней спустя скончался от гангрены.

«Кому из русских неизвестны имя и деяния князя Петра Ивановича Багратиона? Память бессмертных заслуг его к Отечеству, описан­ных во многих военных творениях и переходя­щих из уст в уста, достигнет до позднейшего потомства. Но сколько славны деяния героя, столько малоизвестны последние дни его жизни. Они, без сомнения, заслуживают внима­ния каждого почитающего память сего вели­кого человека. В то время, когда физические страдания преодолевали, так сказать, силу и могущество свойственных великим людям страстей, герой наш с самой верной точки зре­ния был рассмотрен. В состоянии здоровья человека есть загадка. Она только в болезнен­ном состоянии безошибочно отгадывается», -писал военный врач Я. И. Говоров в предисло­вии к своей книге «Последние дни жизни князя Петра Ивановича Багратиона». При этом он отмечал, что хотел написать полную биогра­фию полководца, но «потеря многих записок во время походов за границей воспрепятствовала исполнить сие намерение».

Доктор медицины статский советник Яков Иванович Говоров учился в Севской духовной семинарии, затем перешёл в Санкт-Петер­бургскую медико-хирургическую академию, которую окончил в 1807 году. Служил в Санкт-Петербургском военно-сухопутном госпитале. В 1809 году, после получения степени доктора медицины, был назначен в Кексгольмский пехотный полк, а в 1811-м - старшим врачом в лейб-гвардии Литовский полк. В составе этого полка, который впоследствии был переимено­ван в лейб-гвардии Московский, Говоров уча­ствовал в Бородинском сражении. Впослед­ствии он вспоминал об увиденном: «В то время, когда с обеих сторон сражалось более трёхсот тысяч пехоты и кавалерии и гремело до пол­торы тысячи орудий, гибельное и страшное опустошение в рядах воинов ежеминутно умно­жалось. Казалось, что сама бездушная природа содрогалась от ужасов сего кровопролитного и, может быть, ни с одним из бывших доселе не сравненного сражения».

Позже, в 1813-1814 годах, Литовский полк, а вместе с ним и Говоров, участвовал в боях при Лютцене, Бауцене, под Дрезденом, Кульмом, Лейпцигом и Парижем. Вернувшись из походов, врач постарался проанализировать и обобщить накопленный в военных кампаниях опыт и опу­бликовал ряд трудов. Среди них - «Последние дни жизни князя Петра Ивановича Багратиона» (Санкт-Петербург, 1815), «Всеобщая история врачебного искусства и опыт краткого врачеб­ного обозрения кампаний 1812—1815 годов» (Санкт-Петербург, 1818), «Врачебные наставле­ния для немощных, или Руководство к благо­разумному поведению себя в болезнях и выбору для пользования оных врача» (Санкт-Петербург, 1821). В 1820 году Говоров был назначен членом медицинского совета Министерства народного просвещения. «Последние дни жизни князя Петра Ивановича Багратиона» - самое извест­ное из его сочинений. Причина очевидна: ведь прежде всего по этой книге, дополненной вос­поминаниями других очевидцев, а также воен­ными донесениями и рапортами, мы можем составить хронику последних дней жизни зна­менитого военачальника.

Итак, 26 августа 1812 года, во время боя у деревни Семёновской, П. И. Багратион был ранен «в переднюю часть правой берцовой кости черепком чиненого ядра». Князь не хотел покидать поля битвы. «Когда его ранили, - вспо­минал ординарец Багратиона Н. Б. Голицын, -он, несмотря на свои страдания, хотел дождаться последствий скомандованной им атаки 2-й кира­сирской дивизии и собственными глазами удо­стовериться в её успехе. После этого, почув­ствовав душевное облегчение, оставил поле битвы». Именно тогда к нему был призван врач Яков Иванович Говоров. «Осмотрев внима­тельно окровавленную рану и исследовав глу­бину и широту её, нашёл, что она сопряжена была с повреждением берцовой кости», - писал тот впоследствии. Через несколько часов князя осмотрел главный по армии медицинский инспектор Яков Васильевич (Джеймс) Виллие (1768-1854). Он сделал перевязку, и раненого отправили в Можайск.

27 августа, уже в Можайске, Багратион вызвал к себе Говорова. Яков Иванович вспоминал:

«Оставя свой полк, я поспешил на помощь герою и нашёл его в худом состоянии. Лихо­радка открылась жестокая, колючие боли в ране беспрестанно мучили, аппетит пропал, и пер­вая ночь проведена была в бессоннице».

О ранении Багратиона говорит в своём рапорте Александру I М. И. Кутузов: «К сожале­нию, князь Пётр Иванович Багратион ранен пулею в левую ногу».

Сам Багратион в письме к императору, дати­рованном 27 сентября, сообщал: «26-го, на самом рассвете, неприятель паки сделал нападение усильнейшее, и сражение началось столь жесто­кое, отчаянное и убийственное, что едва ли были подобные примеры. Тел неприятельских кучи навалены, и можно место сие назвать гро­бом французов. С нашей стороны вред хотя равномерно довольно значащий, но несрав­ненно меньший противу неприятеля. В сей день, Всемилостивейший Государь, войско рус­ское показало совершенную неустрашимость и неслыханную храбрость от генерала до сол­дата. Неприятель видел и узнал, что русские воины, горящие истинною к Тебе, Всемилости­вейший Государь, и Отечеству любовию, бес­страшно все готовы пролить кровь, защищая августейший Твой престол и Отечество. День сей пребудет и в предбудущие времена знаме­нит редким героизмом русских воинов, жертво­вавших охотно своею жизнию... Хотя, Всемило­стивейший Государь, в деле 26-го и я довольно не легко ранен в левую ногу пулею с раздробле­нием кости, но ни малейше не сожалею о сём, быв всегда готов пожертвовать и последнею каплею моей крови на защиту Отечества и авгу­стейшего престола. Крайне, однако ж, при­скорбно одно только то, что я в сие важнейшее время остаюсь в невозможности далее показать мои услуги».

28 августа Багратиону была сделана перевязка докторами Говоровым и Иваном Ивановичем Гангартом, главным медиком 2-й Западной армии. Записи, которые Говоров вёл в этот и последую­щие дни, впоследствии легли в основу его книги. Так, про перевязку 28 августа говорится: «Рана найдена ещё воспалённой, лихорадка продолжа­лась, хотя боли несколько поутихли от мягчи­тельных припарок».

29 августа «при перевязке открылось наро­чито количество гною в ране, края оной показа­лись распухшими».

30 августа Багратион прибыл в Москву. «Ночь сего дня проведена была покойнее предшедших, но слабость от четырёхдневной езды, а более всего от лихорадки увеличилась». В этот день князя посетил главнокомандующий в Мос­кве граф Ф. В. Ростопчин.

31 августа к Багратиону приехал и осмотрел его вызванный Ростопчиным доктор Фёдор Андреевич Гильдебрандт (с 1804 по 1830 год -профессор хирургии в Московском универси­тете, позже преподававший хирургию в Медико-хирургической академии и бывший консуль­тантом по хирургии в Мариинской больнице; учитель Н. И. Пирогова). Он пришёл к выводу, что методы лечения были выбраны верные.

1 сентября Багратион испытал потрясение, узнав о предстоящей сдаче Москвы. «От душев­ных огорчений он впал в роде некоторого оце­пенения чувств и, мало занимаясь физическими своими страданиями, думал, кажется, об одном только благоденствии дражайшего Отечества... Князь во весь сей день не хотел принимать лекарств. Он совсем, казалось, забыл тогда о своём болезненном состоянии. Душа его стра­дала. Сердце, которое уповалось только надеж­дою обрести спокойствие в столице, замирало от ужасного предчувствия бедствий, угрожав­ших матери русских городов».

2 сентября в 9 утра Багратион выехал из Москвы по Владимирской дороге. «В вечеру сего дня князь убеждён был опять принимать лекарства».

3 сентября Багратион прибыл «в посад Серги­евской Лавры, остановился в оном, будучи не в состоянии в сей день далее продолжать путь от жестокой боли в ране и от повсеместной сла­бости, причинённой поездкой, тряскою и кача­нием кареты. В вечеру при перевязке раны ощутительно было зловоние. Самый гной в качестве своём изменился. Берцовая кость на самой середине показывалась косвенно повреж­дённою. Такое состояние раны заставило поду­мать о решительном пособии, об операции отнятия голени».

4 сентября Говоров объявил князю о необхо­димости операции. Багратион ответил резким отказом: «Я надеюсь, что ваша медицина не так бедна лекарствами для моей болезни, и твёрдо в том уверен, что можно мне обойтись без опе­рации». В связи с этим врачами было принято решение продолжать лечение «всеми нужными пособиями для отвращения пагубных послед­ствий обнаружившейся горячки со всеми при­падками, показывающими гнилое растворение соков».

5 сентября Говоров предложил князю расши­рить рану, чтобы дать отток гною, извлечь чере­пок ядра и повреждённые обломки кости. Однако Багратион захотел отложить это до приезда в конечный пункт своего вынужден­ного путешествия — село Симы, принадлежав­шее его другу и дальнему родственнику (мужу четвероюродной сестры) князю Б. А. Голицыну.

6 и 7 сентября «проведены были в дороге, в продолжении которой князь чувствовал жестокую и нестерпимую колючую боль в ране». 7 сентября «приехали в село Симы, и князь положен был в покойной комнате. Он попросил себе чаю, выпил чашку и спокойно заснул»

8 сентября была проведена операция по рас­ширению раны. «Открыт в ней совершенный перелом и раздробление берцовой кости, кото­рой острые и неровные концы вместе с череп­ком ядра, глубоко вонзившимся в мясистые части, неоспоримо, причиняли во всё время болезни, жестокую и нестерпимую боль. Гной­ной и вонючей материи с примесью некоторых инородных тел, волокон сукна и холстины вышло из раны чрезвычайное количество, и рана представилась на взгляд весьма глубо­кою с повреждением важных кровеносных сосудов и чувственных нервов».

9 сентября, указывает Говоров, «собрались мы к князю для перевязки раны. Зловоние оной было столь велико, столь несносно, что без курения уксусом ... нельзя было простоять одной минуты». Врачи пытались убедить Багратиона сделать операцию, но безуспешно.

10 сентября «князь был мрачен. Положение всех обстоятельств его болезни было очень худо».

11 сентября к Багратиону был призван его адъютант полковник С. П. Брежинский (1766­1817). Князь подписал бумаги для отправки в Санкт-Петербург и, чувствуя приближение смерти, отдал последние распоряжения. В этот день он отказался принимать лекарства, а во второй половине дня попросил позвать к нему священника. «В 9 часов вечера князь исполнил последний долг христиа­нина. Мертвенная слабость прерывала движение его языка. Ночь вся протекла в ужасных страданиях».

12 сентября утром «болезнь совершенно почти убила все чувства князя. В 1 часу пополудни он тихо скончался».

13 сентября было объяв­лено завещание Баграти­она, где, в частности, говорилось: «Во исполне­ние воли покойного главнокомандующего его сиятельства князя Петра Ивановича Баграти­она, пред кончиною своею изъявленной, врачу­ющие его медики... награждены следующим образом: московский профессор Гилдебрант золотою табакеркою с золотом ста червонцев; доктора Говоров и Гангарт по двести пятиде­сяти червонцев».

14 сентября прибывший в Симы генерал-лейтенант Э. Ф. Сент-При, начальник штаба 2-й Западной армии, сообщил в рапорте Алексан­дру I: «С горестным сокрушением сердца осме­ливаюсь донести Вашему Императорскому Величеству, что главнокомандующий 2-й Запад­ной армией генерал от инфантерии князь Багратион после полученной им 26-го минув­шего августа на поле сражения, у деревни Семё­новской, жестокой раны в левую ногу, волею Божиею, сего сентября 12-го числа пополудни в 1-м часу скончался Владимирской губернии в селе Симах, принадлежащем генерал-лейтенанту Борису Голицыну».

17 сентября Багратиона похоронили в церкви святого Димитрия в Симах. Говоров указывает: «Тело его положено в самой церкви, в каменном склепе». Гробницу обнесли оградой, на кото­рую поместили бронзовую табличку с надпи­сью: «Князь Пётр Иванович Багратион, находясь у друга своего князя Бориса Андреевича Голи­цына Владимирской губер­нии Юрьевского уезда в селе Симе, получил Высо­чайшее повеление быть Главнокомандующим 2-й Западной армией, из Симы отправился к оной и, будучи ранен в деле при Бородине, прибыл опять в Симу и скончался сентября 12 дня».

Книга «Последние дни жизни князя Петра Ивано­вича Багратиона» была сочувственно встречена современниками. В рецен­зии, опубликованной жур­налом «Сын отечества» (1815. Ч. 21. № 14), говори­лось: «Господин доктор Говоров находился в числе врачей, пользовавших покойного князя, и описал в сей книжке его болезнь и кончину подробно, просто и справедливо».

Однажды Я. И. Говоров сказал: «Когда мы будем иметь врачебную историю военных наших походов, то в зерцале оной ясно откро­ются имена славных русских врачей, стяжав­ших трудом и заслугами своими на пользу защитников Отечества достойные почести и неувядаемую славу». Своим рассказом о ране­нии, течении болезни и гибели П. И. Баграти­она он сам внёс достойный вклад в создание такой истории.

Очень хотелось бы именно этим завершить хронику последних дней, смерти и погребения одного из самых знаменитых российских воена­чальников, но. В исторической справке гово­рится: «В 1839 году по инициативе поэта-партизана Д. В. Давыдова прах князя Багратиона был перенесён на Бородинское поле. В 1932 году ... могила Багратиона была разрушена, а его останки выброшены. В 1985—1987 годах памятник восста­новили, среди мусора были обнаружены фраг­менты костей Багратиона, которые затем переза­хоронили. Пуговицы и фрагменты мундира пол­ководца стали экспонатами Государственного Бородинского военно-исторического музея-заповедника».

[Говоров Яков Иванович (1779-1828)]

Последние дни жизни Князя Петра Ивановича Багратиона. Санкт-Петербург: В Морской типографии, 1815. [4], 38 с. В полукожаном переплёте начала XX века. На корешке тиснённые золотом орнамент и заглавие: «Говоров. Князь П.И. Багратион». 19,5х11,5 см. На обороте свободного л. нахзаца ярлык: «Переплётная А. Шнель. Морская, 28, СПб.». На с. [3] вклеена полоска бумаги с надписью «орешковыми» чернилами: «Последшя дни жизни Князя Петра Иванов. Багратюна» - вероятнее всего, сохранённый при переплётных работах ярлык с «немой» обложки издания. В научной библиотеке Московского государственного университета хранится экземпляр с дарственной надписью автора Александру Ивановичу Тургеневу (1784-1846) - директору департамента Главного управления духов­ных дел иностранных исповеданий, являвшемуся одновременно помощником статс-секретаря в Государственном совете и старшим членом Совета комиссии составления законов. Известно, что именно А. И. Тургенев способствовал поступлению Александра Пушкина в Царскосельский лицей. Он же сопровождал гроб с телом поэта в Святые Горы. И Говоров, и Пушкин являлись членами Вольного общества любителей словесности, наук и художеств, причём Говоров стал членом Общества почти на год позже Пушкина - 6 марта 1819 года.