Походные записки русского офицера (1820 год)

Иван Лажечников

Походные записки русского офицера» оказались первым значительным произведением Ивана Ивановича Лажечникова, прославившегося позд­нее своими историческими романами «Послед­ний Новик», «Ледяной дом», «Басурман», «Внучка панцирного боярина». Прежде чем в 1820 году вышло отдельное издание «Походных записок», отрывки из них печатались в журналах «Вестник Европы» (1817. № № 7, 9-16), «Сын отечества» (1818. № 36) и «Соревнователь» (1820. № 2). По свидетельству Лажечникова, важнейшую роль в появлении на свет отдельной книги сыграл редактор «Вестника Европы» М. Т. Каченовский, «ободривший» сомневавшегося в себе автора.

В предисловии к «Походным запискам» Лажечников говорил о том, что он «не посвящал себя совершенно военному делу» и поэтому «не принимал на себя труднейших обязанностей военного историка». Его книга - не подробные реляции о маршах и сражениях, но замечания «простого походного наблюдателя», описыва­вшего то, что близко ему, что он видел и слышал достойного примечания и что находил «вели­кого и прекрасного в подвигах русского граж­данина и воина».

Действительно, сражений в «Походных запи­сках» очень немного, хотя их автор принимал участие в битвах под Тарутином, при Малоярос­лавце, при селе Красном, в Заграничном походе. Лажечникову было двадцать с небольшим лет, когда в сентябре 1812 года он, в то время чинов­ник канцелярии московского гражданского губернатора Н. В. Обрескова, записался прапор­щиком в московское ополчение. Решение это принималось втайне от отца, просвещённого и некогда богатого коломенского торговца солью и хлебом, не дававшего разрешения на отъезд сына в армию. Судя по «Запискам», настроен прапорщик Лажечников был чрезвы­чайно романтически: называя себя «другим рыцарем печального образа», он «бежал искать славных происшествий и - если должно - сра­жаться даже с ветряными мельницами». Позд­нее в мемуарном очерке «Новобранец 1812 года» («Пантеон». 1853. № 7) Лажечников вспоминал о своём «побеге» из родительского дома, об отце, нагнавшем беглеца в селе Троицком, о воз­вращении в Москву и о неожиданном для него отцовском благословении на ратное дело. В декабре 1812 года Лажечникова перевели в Московский гренадерский полк, в котором он и прослужил до конца войны.

Хронологически «Походные записки» про­стираются от 20 сентября 1812 года, когда в под­московном селе Кривякино автор мысленно прощался с друзьями и грезил о славе, до 12 октября 1815 года, когда он посетил в Вей­маре великую княгиню Марию Павловну и при­ехавшую к ней сестру Екатерину Павловну. В этой поездке, оставившей глубокий след в памяти и в дневнике Лажечникова, он сопро­вождал своего начальника генерал-майора Б. В. Полуэктова, после Кульма назначенного командиром Московского гренадерского полка. На страницах «Записок» запечатлелись собы­тия, встречи, слышанные рассказы, размышле­ния на самые разные темы: нравственные, поли­тические, историко-культурные. Вот как, например, описывает автор разорённую непри­ятелем Москву: «"Это ли столица белокамен­ная? - спрашивал я себя со вздохом, подъезжая к Москве. - Где златые купола церквей, венчав­шие столицу городов русских? Где высокие палаты, украшение и гордость её?" Один Иван Великий печально возносится над обширною грудою развалин, только одинокие колокольни и дома с мрачным клеймом пожаров кое-где показываются... Схожу с повозки, иду далее по улицам и не узнаю их. Здесь стоят стены без кровель и церкви обезглавленные, там возно­сятся одинокие трубы, тут лежат одни пепе­лища домов, ещё дымящиеся и наполняющие улицы тяжёлым смрадом. Везде следы опусто­шения, везде памятники злодеяния врагов и предметы к оживлению мщения нашего! Ужасно воет ветер, пролетая сквозь окна и двери опустошённых домов, или стонет совою, шевеля железные листы, отрывки кровель. Вокруг меня мрак и тишина могил! Только кое-где под мрач­ными сводами трепещет огонёк у пустынного сторожа развалин, кое-где слабый голос выно­сится из погребов, или слышен в шалашах роб­кий шёпот. Иду по улицам, кажется, совсем незнакомым, и ни одно живое существо не попадается мне навстречу. Иду и. спотыкаюсь о мёртвую лошадь!.. Сижу теперь на развалинах Кремля и на обломке его стен пишу мои замеча­ния. Благословляю меч, карающий врагов Оте­чества и прав его! Кляну губительное железо, разрушающее памятники святыни и славы народной!» Перед читателем представала и усе­янная трупами солдат Великой армии дорога на Борисов, и шумная Вильна с её балами и празд­нествами по случаю окончания Отечественной войны, и европейские города и местечки, в кото­рых автор, несмотря на тяготы военного быта, не упускал возможности осмотреть достопри­мечательности. Лажечников обращал внимание на всё: на чистоту прусских жилищ, на исправ­ность европейских дорог, на лица и костюмы горожан и сельских жителей. Довольно под­робно он описывал, например, своё вполне мирное путешествие в l8l3 году с принцем Мекленбургским в качестве его адъютанта в город Шверин, столицу Мекленбургских земель. Особое место заняли в записках такие события, как смерть М. И. Кутузова, сражение под Кульмом, вступление союзных войск в Париж и их пребывание в покорённой сто­лице Франции. «Первый день пребывания нашего в Париже показал нам довольно рази­тельный образчик ветрености французского народа. Мы стояли уже с час на площади Согла­сия и удовлетворяли любопытство парижан, как вдруг увидели толпы, бегущие на площадь Вандомскую. Увлечённые стремлением бегу­щих и желанием узнать, что было причиной народного волнения, мы туда же подошли. Что ж нашли мы? Несколько смельчаков влезли на вершину колонны Великой армии и, надев петлю на шею колоссальной статуи Буонапарта, бросили концы верёвки народу, который с шум­ными радостными восклицаниями готовился уже тащить её, но караул, присланный вскоре от нашего государя императора, просил очень учтиво французов позволить занять пост свой около столпа. "До другого времени!" - закричал народ и в большом беспорядке разошёлся. Надобно заметить, что на этой же площади, на том самом месте, где сооружена колонна с изо­бражением Наполеона, стояло некогда бронзо­вое изваяние Лудовика XIV».

Среди имён, упомянутых в «Походных запи­сках», - С. Н. и Ф. Н. Глинки, Д. В. Давыдов, Н. Н. Раевский, М. А. Милорадович, М. С. Ворон­цов, А. Ф. Воейков, В. А. Жуковский. Что касается боевых товарищей и командиров, то, отдавая должное их смелости, мужеству и благородству, Лажечников с наибольшим почтением и любо­вью говорил о генерале А. И. Остермане-Толстом, дружеские отношения с которым у него сохра­нились и после войны. В 1818 году, когда Остерман-Толстой командовал Павловским пол­ком, Лажечников служил у него адъютантом. В середине 1820-х годов, вернувшись в Москву из Казани, где занимал пост директора училищ Казанской губернии и адъюнкта российской словесности в Казанском университете, он раз­бирал библиотеку и архив Остермана-Толстого, затем стал управляющим его имением и женился на его воспитаннице Е. А. Шуруновой.

С точки зрения истории издания «Походных записок», интересен приложенный к ним спи­сок лиц и учреждений, «благоволивших подпи­саться на сию книгу». Здесь значатся и Архив Коллегии иностранных дел, где Лажечников служил в 1806-l8l0 годах, и известная библио­тека книготорговца В. А. Плавильщикова, и, ко­нечно, родная для автора 2-я Гренадерская ди­визия, подписавшаяся сразу на 30 экземпляров.

Перечень имён свидетельствует о том, что на­чинание автора поддержали Е. И. Кутузова-Смо­ленская, вдова прославленного полководца, А И. Остерман-Толстой, М.С. Воронцов, А. И. Михай­ловский-Данилевский, Ф. Н. Глинка, А. Ф. Воей­ков, А. Ф. Малиновский, А. А. Прокопович-Антонский, А. Д. Чертков, М. Т. Каченовский. В родной Коломне на книгу подписался только один че­ловек - его благородие Иван Иванович Меща­нинов. Всего же в списке содержится более семидесяти имен.

Исследователями творчества Лажечникова не раз отмечалось то значительное влияние, кото­рое оказали на автора «Походных записок» «Письма русского офицера» Ф. Н. Глинки. В то же время нельзя не заметить, что в не меньшей сте­пени они связаны с «Письмами русского путе­шественника» Н. М. Карамзина, которые Лажеч­ников в своём труде неоднократно цитирует.

Критикой «Походные записки русского офи­цера» были встречены по-разному. Один их положительных отзывов дал, к примеру, в 1821 году журнал «Соревнователь» (№ 2). С другой стороны, когда в 1836 году вышло второе изда­ние «Походных записок», в журнале «Библиотека для чтения» (Т. 17) появилась короткая, но весьма ироничная рецензия, пафос которой сводился к тому, что писателю, уже «украшенному литературною славою», несмотря на обязательства перед книгопродавцем Н. И. Глазуновым, не сто­ило перепечатывать своё юношеское сочинение. «Впрочем, - великодушно заключал рецен­зент, - не будем строги к "Походным запискам". Как заметки молодого офицера, их можно про­честь с удовольствием и во втором издании». Сам Лажечников признавал недостатки своего труда и более всего досадовал потом на чрез­мерность в нём риторики. Но, возможно, здесь сказывались не только возраст и малый литера­турный опыт, но и свойства личности автора. По воспоминаниям И. И. Панаева, знавшего Лажечникова в зрелые годы, он был настоящий поэт, чуждый всякого «практического такта», располагавший к себе «кротостью, мягкостью, благодушием, доходившим до детской доверчи­вости к людям, до трогательной наивности».

О том, что «Походные записки русского офи­цера» при всей их риторичности находили самый живой отклик у читателей, свидетель­ствует представленный в Библиохронике экземпляр. Он содержит многочисленные под­чёркивания в тексте, сделанные чернилами и карандашом. Причем, что может показаться удивительным, эти подчёркивания маркиро­вали главным образом самые пафосные, самые пламенно-патриотические строки сочинения Лажечникова.

Лажечников Иван Иванович (1790-1869)

Походные записки русского офицера, изданные И. Лажечниковым, Д.<ействительным> Членом Общества Любителей Российской сло­весности при Московском Университете и С.<анкт->П.<етер> Бургского Вольного Общества Любителей Словесности. Санкт-Петербург: В Медицинской типографии, 1820. Авантитул с подписной виньетой, гравированной И. Ческим с рисунка И. Иванова, титульный л., [2] л. - Посвящение императрице Елизавете Алексеевне, [3] с. - Предисловие, 347 с., [1] с. - «Список с Рескрипта к Генерал-Лейтенанту Графу Остерману Императора Александра I от 21 февраля 1817 года», [1] с. - [замечание] «Сколько лет тому назад...», [2] с. -«Погрешности», [4] с. - «Имена особ, благоволивших подписаться на сию книгу». В полукожаном переплёте времени издания. Крышки оклеены «мраморной» бумагой. На корешке орнаментальный узор и ярлык жёлтой кожи с тиснённым золотом заглавием. 20x12 см. В тексте читательские пометы фиолетовыми чернилами и карандашом. Редкость!