Ростопчинские афиши (1904 год)

Пётр Картавов

«Московский мещанин, бывший в ратниках, Карнюшка Чихирин, выпив лишний крю­чок на тычке, услышал, что будто Бонапарт хочет идти на Москву, рассердился и, разру­гав скверными словами всех французов, вышед из питейнаго дома, заговорил под орлом так: “Как! К нам? Милости просим, хоть на святки, хоть и на масленицу: да и тут жгутами девки так припопонят, что спина вздуется горой. Полно демоном-то наряжаться: молитву сотво­рим, – так до петухов сгинешь! Сиди-тко лучше дома да играй в жмурки либо в гулючки. Полно тебе фиглярить: ведь солдаты-то твои карлики да щёгольни: ни тулупа, ни рукавиц, ни мала­хая, ни онуч не наденут. Ну, где им русское житьё-бытьё вынести? От капусты раздует, от каши перелопаются, от щей задохнутся, а кото­рые в зиму-то и останутся, так крещенские морозы поморят. Право, так, всё беда: у ворот замёрзнуть, на дворе околевать, в сенях зазябать, в избе задыхаться, на печи обжигаться. Да что и говорить! Повадился кувшин по воду ходить, – тут ему и голову положить...»

«Дружеские послания главнокомандующего в Москве к жителям её», более известные в исто­рии как «ростопчинские афиши» – явление, вне всякого сомнения, яркое и необычное. Эти странные «летучие» издания, напоминавшие по слогу то подписи к лубочным картинкам, то официальные реляции, но не относившиеся ни к тем, ни к другим, остались в русской истории событием отдельным, причудливым, ни на что другое не похожим. В них в полной мере отра­зилась оригинальная, самобытная, талантливая и противоречивая натура их автора – Фёдора Васильевича Ростопчина, человека европейски образованного и вместе с тем страстного при­верженца всего русского, по меткому замечанию современника, «складом ума… настоящего фран­цуза», но «французов ненавидевшего и ругав­шего их на чисто французском языке».

Назначенный московским генерал-губер­натором летом 1812 года, то есть неза­долго до нападения Наполеона на Россию, Ростопчин счёл одной из своих главных обя­занностей создание в городе атмосферы патри­отического подъёма и ненависти к неприя­телю. Оружием для достижения своей цели он избрал информационные листки, которые имел право издавать для оповещения горожан о важнейших происшествиях и решениях пра­вительства. Впоследствии он вспоминал: «Я чувствовал потребность действовать на умы народа, возбуждать в нём негодование и под­готовлять его ко всем жертвам для спасения Отечества. С этой-то поры я начал обнародо­вать афиши, чтобы держать город в курсе собы­тий и военных действий». А поскольку многие дворяне, чиновники и купцы поспешили поки­нуть Москву, то «известные листы к жителям столицы были излагаемы такой речью, которая употребительнее в простом народе. С ним-то и нужно было говорить, его-то и надобно было заставить слушать, чтоб не предался ни соб­ственным умствованиям, ни посторонним каким-либо уродливым внушениям».

«Ростопчинские афиши» выходили с июля по декабрь 1812 года. Воздействие их на москвичей было необычайное. Поэт И. И. Дмитриев, в 1812 году являвшийся членом Государственного совета и занимавший пост министра юстиции, т. е. имевший отношение и к литературе, и к пра­вительству, писал об афишах московского глав­нокомандующего: «Мастерская, неподражаемая вещь в своём роде. Никогда ещё лицо правитель­ственное не говорило таким языком к народу! Причем эти афишки были вполне ко времени. Они производили на народ московский огнен­ное, непреоборимое действие! А что за язык! Один гр.<аф> Растопчин умел говорить им! Его тогда винили в публике: и афиши казались хва­стовством, и язык их казался неприличным! Но они были вполне согласны с его прочими дей­ствиями: они много способствовали и к возбуж­дению народа против Наполеона и французов, и к сохранению спокойствия Москвы»

Ещё более высокую оценку «Дружеским посла­ниям» Ростопчина дал другой известный лите­ратор, участник Отечественной войны князь П. А. Вяземский: «Так называемые “афиши” графа Растопчина были новым и довольно знамена­тельным явлением в нашей гражданской жизни и гражданской литературе. Знакомый нам “Сила Андреевич” 1807 года (о «сочинениях» Силы Андреевича Богатырёва см. настоящий выпуск Библиохроники. – Сост.) ныне повышен чином. В 1812 году он уже не частно и не с Красного Крыльца, а словом властным и воеводским раз­глашает свои “мысли вслух” из своего генерал- губернаторского дома на Лубянке. Н. М. Карам­зину, который в предсмертные дни Москвы жил у графа, разумеется, не могли нравиться ни слог, ни некоторые приёмы этих летучих листков. Под прикрытием оговорки, что Ростопчину, уже и так обременённому делами и заботами первой важности, нет времени заниматься ещё сочи­нениям, он предлагает ему писать эти листки за него, говоря в шутку, что тем заплатит ему за его гостеприимство и хлеб и соль. Разумеется, Растопчин по авторскому самолюбию тоже веж­ливо отклонил это предложение. И признаюсь, по мне, поступил очень хорошо. Нечего и гово­рить, что под пером Карамзина эти листки, эти беседы с народом были бы лучше писаны, сдер­жаннее и вообще не имели бы они этой элек­трической, скажу, грубой, воспламенительной силы, которая в это время именно возбуждала и потрясала народ. Русский народ – не афиняне: они, вероятно, мало были бы чувствительны к плавной и звучной речи Демосфена и даже худо поняли бы его».

Несмотря на значительные тиражи «ростоп- чинских афиш», пожар Москвы и время сделали своё дело: этих летучих листков сохранилось крайне мало, и практически каждый из них уже к середине XIX столетия приобрёл статус исто­рической, литературной и библиофильской редкости. Одним из страстных их собирателей стал петербургский издатель, библиограф и кол­лекционер Пётр Алексеевич Картавов, который в 1904 году выпустил посвящённую им книгу.

Родился Картавов в 1873 году в деревне Вараксино Грязовецкого уезда Вологодской губернии. Его отец, Алексей Фёдорович, был известным антрепренёром, содержавшим театры в Москве, Петербурге, Риге, Вильне и Харькове. Пётр Кар- тавов закончил Санкт-Петербургское коммер­ческое училище, однако от службы отказался, а жил на доходы от авторских прав на тексты пьес и оперетт, которые в своё время приоб­рёл его отец. Это позволяло молодому чело­веку заниматься не только собирательской, но и издательской деятельностью. Так, в 1903 году он решил напечатать «Путешествие из Петер­бурга в Москву» А. Н. Радищева, но весь тираж книги был арестован в типографии и перемолот в бумажную массу. Уцелели лишь сорок экзем­пляров, отправленные в Управление по делам печати.

«Ростопчинские афиши» стали для Картавова следующим опытом книгоиздания. Его желание их опубликовать объяснялось тем, что Петру Алексеевичу удалось собрать практически все антинаполеоновские листовки московского градоначальника. Он признавался, что в его коллекции отсутствовали лишь «сказочка, напе­чатанная в количестве 5 тысяч экземпляров, о встрече митрополита Платона с престарелым иноком» и афишка от 31 августа 1812 года.

При этом отдельные афиши в разном составе уже неоднократно перепечатывались до него. Так, в 1826 году пятнадцать из них опубликовал «Исторический, статистический и географиче­ский журнал». Девять афиш известный историк И. М. Снегирёв поместил в «Очерки жизни пре­освященного Августина», увидевшие свет в 1841 году. Четырнадцать текстов вошли в «Сочине­ния» Ф. В. Ротопчина, выпущенные А. Ф. Смирдиным в 1853 году. Двенадцать афиш привёл гене­рал М. И. Богданович в «Истории царствования Александра I» (1869–1871), а впервые объединил и попытался определить точную дату их изда­ния историк литературы М. Н. Лонгинов в статье «Материалы для биографии и полного собра­ния сочинений графа Фёдора Васильевича Ростопчина», опубликованной в журнале «Рус­ский архив» за 1868 год. Наконец, в 1889 году восемнадцать афиш вошли в книгу В. И. Саитова «Ростопчинские афиши 1812 года», выпущенную издательством А. С. Суворина.

Таким образом, публикация «ростопчинских афиш» имела давнюю и богатую тради­цию, однако П. А. Картавов попытался «закрыть» тему, перепечатав все московские летучие изда­ния периода Отечественной войны, выверив их тексты и уточнив датировки. Таковых оказа­лось пятьдесят семь, причём перу Ростопчина, по мнению Петра Алексеевича, принадлежали только двадцать три из них. Он писал: «Графу принадлежат… всего 23 номера. Некоторые из них только редактированы, а некоторые сочи­нены им лично». Остальные 34 документа пред­ставляли собой напечатанные для москвичей высочайшие манифесты, воззвание Священного Синода, распоряжения по армии и сведения из Главной квартиры. Кстати, по мнению совре­менных исследователей, на сегодняшний день выявлена причастность Ростопчина (как автора или редактора) лишь к двадцати афишам. В трёх текстах, которые Картавов ему приписал, учё­ные не находят признаков, указывающих на то, что к ним генерал-губернатор московский «руку приложил»…

Картавов напечатал «Ростопчинские афиши» тиражом 300 экземпляров. Один из них он послал Л. Н. Толстому в Ясную Поляну. Тот отве­тил письмом от 12 июня 1904 года: «Милости­вый государь, Пётр Алексеевич! Получил Ваше интересное издание “Рoстопчинских афиш” и благодарю Вас за него».

В дальнейшем Картавов предполагал пере­издать книгу библиофильским тиражом в 100 экземпляров, «переплетённою в сафьян, с золо­тым обрезом», с воспроизведениями всех афиш в технике фотоцинкографии. Однако этот замы­сел осуществлён не был.

Человек разносторонний и увлекающийся, Пётр Алексеевич и в собирательстве не знал меры, с одинаковым азартом охотясь за книж­ными раритетами, редкими автографами или старинными монетами. Ф. Г. Шилов в «Записках старого книжника» приводит такой случай: «В начале революции на собрании, на котором выступал В. И. Ленин, в тот момент, когда Вла­димир Ильич закончил свою речь возгласом «Да здравствует социалистическая революция!», Картавов вбежал на сцену с открытым альбомом и попросил Владимира Ильича: “Будьте добры, напишите мне последние слова вашей речи!” И Ленин написал».

Умер Пётр Алексеевич в Ленинграде в конце 1941 года. В страшную блокадную зиму он не продал и не сжёг ни одной книги, ни одного авто­графа. Большинство из них впоследствии посту­пили в Государственную публичную библиотеку (ныне Российская национальная библиотека). В 2011 году там прошла выставка «Пётр Алексе­евич Картавов и его коллекции», приуроченная к 70-летию со дня смерти собирателя.

Картавов Пётр Алексеевич (1873–1941)

Ростопчинские афиши. Летучие листки 1812 года. Собрал и издал П. А. Картавов. Санкт-Петербург: Коммерческая типо-литография М. Виленчика, 1904. XVI, 80 с., иллюстрация – портрет Ф. В. Ростопчина. В полукожаном переплёте времени издания. Крышки окле­ены коленкором. На корешке золототиснёные орнамент, имя автора и заглавие. Тройной мраморированный обрез. 24х15 см. Тираж 300 экземпляров. Экземпляр № 171.