Тысяча восемьсот пятый год (1866 год)

Лев Толстой

В статье «Несколько слов по поводу книги “Война и мир”», опубликованной в мартовском номере журнала «Русский архив» за 1868 год, Толстой написал, что на создание романа у него ушло «пять лет непрестанного и исключительного труда». Но в 1868 году, когда вышли первые четыре части полного издания «Войны и мира», не завершилась работа не только над пятой и шестой частями, но и над романом в целом, потому что в каждое его новое издание Толстой вносил какие-либо, иногда очень существен­ные, изменения.

Важным этапом в истории «Войны и мира» явилась публикация первых двух частей под названием «Тысяча восемьсот пятый год» в жур­нале М.Н. Каткова «Русский вестник». Не вполне гладко проходившие переговоры редакторов журнала с Толстым закончились 11 декабря 1864 года. Сошлись на том, что, заплатив автору гонорар в размере 300 рублей за лист, против 50-ти, сначала предложенных Катковым, «Рус­ский вестник» получал право напечатать в свою пользу, помимо журнального варианта, ещё 500 экземпляров книги.

«Тысяча восемьсот пятый год» публиковался в январской и февральской книжках «Русского вестника» за 1865 год и в февральской, мартов­ской и апрельской книжках за 1866 год. В сере­дине июня 1866 года текст, напечатанный в пяти номерах журнала, вышел отдельным тиражом и был отдан в продажу по цене 2 рубля 50 копеек за экземпляр. В письме от 28 июня 1866 года к художнику М. С. Башилову, работавшему над иллюстрациями к роману (это издание тогда не осуществилось), Толстой просил уточнить у Каткова количество отпечатанных книжек: «Письменного условия не было, и сколько мне помнится, я словесно дал право напечатать только 500 экземпляров».

За время работы над романом, начало кото­рой Толстой относил к 1863 году, у него скопи­лась целая коллекция разного рода сочинений, прямо или косвенно касавшихся эпохи наполе­оновских войн. В статье Э. Е. Зайденшнур «Исто­рия писания и печатания “Войны и мира”», вклю­чённой в 16-й том полного собрания сочинений писателя (Москва, 1955), приведён список книг и журналов, составлявших эту библиотеку. В нём более 70 наименований, выявленных по сохра­нившемуся яснополянскому собранию, а также по дневникам и переписке Толстого и его окру­жения. Здесь исторические труды, и прежде всего описания войн 1805, 1806–1807, 1812, 1813 и 1814 годов А. И. Михайловского-Данилевского, записки С. Н. Глинки, Д. В. Давыдова, Н. А. Дуро­вой, А. П. Ермолова, И. И. Лажечникова, П. И. Шали­кова, А. С. Шишкова, В. И. Штейнгеля, других участников и очевидцев событий. Немаловажную роль в творческой истории «Войны и мира» сыграли романы М. Н. Загоскина «Рославлев, или Русские в 1812 году» и Р. М. Зотова «Леонид, или Некоторые черты из жизни Наполеона». Среди французских изданий в списке значатся «Напо­леон» А. Дюма, «Дневник Святой Елены» Э. Лас Каза, мемуары маршала О.-Ф.-Л. Мармона, труды французского историка А. Тьера «История Кон­сулата и Империи» и «История Империи». Мно­гие из книг, находившихся в поле зрения Тол­стого, представлены в настоящем выпуске Библиохроники.

Из прочитанных и просмотренных историче­ских материалов Толстой менее всего доверял официальным реляциям. «Каждому облегчи­тельно променять свои сомнения и вопросы, – писал он в статье «Несколько слов по поводу книги “Война и мир”», – на это лживое, но ясное и всегда лестное представление. Через месяц и два расспрашивайте человека, участвовавшего в сражении, – уж вы не чувствуете в его рассказе того жизненного материала, который был пре­жде, а он рассказывает по реляции». В той же статье Толстой привёл отклик на «Тысяча восемьсот пятый год» военного человека: «После напечатания моей первой части и описания Шёнграбенского сражения мне были переданы слова Ник.<олая> Ник.<олаевича> Муравьёва-Карского об этом описании сражения, слова, подтверждавшие мне моё убеждение. Ник. Ник. Муравьёв, главнокомандующий, отозвался, что он никогда не читал более верного описания сражения и что он своим опытом убедился в том, как невозможно исполнение распоряже­ний главнокомандующего во время сражения».

Н. Н. Муравьёв-Карский (1794–1866), наместник Кавказа, главнокомандующий Отдельным кавказ­ским корпусом, начал службу колонновожатым (т. е. офицером при Генеральном штабе) в 1811 году. Он сражался под Бородином, Тарутином, Вязьмой, Лютценом, Бауценом, Кульмом, Лейпци­гом, Фер-Шампеноазом и Парижем. И хотя в кам­пании 1805 года он участия не принимал, его боевой опыт был более чем достаточен, чтобы профессионально оценить батальные сцены в романе. По воле судьбы «Тысяча восемьсот пятый год» оказался едва ли не последней книгой, прочитанной Муравьёвым-Карским, скончав­шимся 18 октября 1866 года.

В военной истории бой при Шёнграбене – это сражение, развернувшееся 4(16) ноября 1805 года возле маленькой австрийской деревни севернее Вены между семитысячным русским арьергардом под командованием П. И. Баграти­она и сорокатысячным французским корпусом И. Мюрата.

Шёнграбенское сражение у Толстого – то самое, где Долохов берёт в плен французского офицера, где Николай Ростов, напротив, чудом избегает пленения, и где забытая начальством и оставленная без прикрытия пехоты батарея капитана Тушина метким огнём приостанавли­вает наступление противника и обеспечивает отход русских войск. Одна из важных сцен этой части романа – заступничество Андрея Болкон­ского за Тушина, геройски сражавшегося на поле боя, но оробевшего перед несправедли­выми обвинениями начальства. Интересны детали, различающие тексты первого опублико­ванного и окончательного вариантов романа.

Начало эпизода Толстой не менял. «Ваше сия­тельство, – прервал князь Андрей молчание своим резким голосом, – вы меня изволили послать к батарее капитана Тушина. Я был там и нашёл две трети людей и лошадей переби­тыми, два орудия исковерканными, и прикры­тия никакого».

Далее в первой публикации: «Князь Багратион и Тушин одинаково упорно смотрели теперь на медленно цедившего свои слова Болконского.

– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать своё мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей, небрежным и презрительным жестом указывая на удивлённого Тушина».

В окончательном тексте акценты несколько смещены: «Князь Багратион и Тушин одинаково упорно смотрели теперь на сдержанно и взвол­нованно говорившего Болконского.

– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошёл от стола».

Князь Андрей уже не «цедит свои слова», а «говорит сдержанно и взволнованно», он не указывает на Тушина «небрежным и презри­тельным жестом», а, высказав своё мнение и не дожидаясь ответа Багратиона, вопреки субор­динации, отходит от стола.

Меняется и концовка эпизода: «Князь Багра­тион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Бол­конского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может идти. Князь Андрей вышел за ним.

– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.

Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошёл от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся».

Как раз вот этого очень важного «выручил, голубчик», этих «грустно и тяжело» в первой публикации описания Шёнграбенского сраже­ния у Толстого не было.

Представленный в Библиохронике экземпляр отдельного тиража «Тысяча восемьсот пятого года» содержит ряд карандашных помет. В част­ности, чертами на полях выделены три фраг­мента текста, относящиеся к сцене разговора Пьера Безухова и Андрея Болконского после вечера у Анны Павловны Шерер. Судя по этим отметкам, наиболее сильное впечатление на неизвестного читателя произвёл горький совет Андрея Болконского своему молодому другу: «Женись стариком никуда негодным… А то про­падёт всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждёшь от себя чего-нибудь впереди, то на каждом шагу будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом. Да что!.. Я теперь отправляюсь на войну, на вели­чайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis trbs aimable et trbs caustique (я очень любезный и очень язви­тельный – фр.), и у Анны Павловны меня слу­шают, а я забыл, что знал… И это глупое обще­ство, без которого не может жить моя жена…»

«Тысяча восемьсот пятый год», вышедший в 1866 году ограниченным тиражом, – издание во всех отношениях уникальное. Когда в 1867 году начал печататься полный текст «Войны и мира» в шести томах, то оказалось, что две уже опубликованные части романа автор весьма значительно отредактировал, а где-то и вовсе переписал. Таким образом, издание «Русского вестника» сохранило для нас первый вынесен­ный на суд публики вариант одного из величай­ших произведений мировой литературы, явля­ющегося, вне всякого сомнения, самым значи­тельным из всего, что когда-либо было написано об эпохе наполеоновских войн.

Толстой Лев Николаевич (1828–1910)

Тысяча восемьсот пятый год. Графа Льва Толстого. [В 2-х ч.]. Москва: В Университетской типографии (Катков и К°), на Страстном бульваре, 1866.

Ч. 1. [2], 167 с. Ч. 2. 130 с. В полукожаном переплёте времени издания. Крышки оклеены зелёным коленкором. По краям крышек тиснё­ные геометрические рамки. На корешке с бинтами тиснёное заглавие. 21,5х13 см. Цензурные разрешения: ч. 1 от 11 июня 1866 года, ч. 2 от 12 марта 1866 года. На форзаце ярлык: «Переплётное заведение. Типография и Литография Тульского Губерн.<ского> Правления». На шмуцтитуле надпись красным карандашом: «Война и мир». На обороте шмуцтитула владельческая надпись простым карандашом: «Самое первое издание “Войны и мира”. К этому времени Л. Толстой написал только 2 первые части. Первое полное издание впервые вышло только в 1868–69 гг. спустя 2 года после нашей публикации». Большая редкость.