- Известно, что наша страна имеет боль­шой опыт борьбы с коррупцией. Чего стоит громкий скандал вокруг сети ма­газинов «Океан», оставшийся в истории СССР как «рыбное Дело»...

- Да, в незаконный сбыт морепродуктов, в том числе черной икры, оказались втянуты чиновники высших эшелонов власти. За руку схватили и самого министра рыбного хо­зяйства, героя соцтруда Александра Ишкова. Но за него будто бы вступился сам Брежнев, и Ишкова отправили на пенсию. Он легко отделался, а его заместителя Рытова пригово­рили к расстрелу.

- Я живу рядом с Федеральным агентст­вом по рыболовству, где раньше находи­лось Министерство рыбного хозяйства СССР. Лет десять назад на доме открыли с помпой памятную доску в честь совет­ского министра Ишкова.

- Ну, насколько я знаю, он руководил рыб­ной отраслью чуть ли не сорок лет, наверняка сделал и немало полезного для ее развития. Если же говорить о рыбных деликатесах, они не были доступны в те годы, да и не пользо­вались в нашей семье большим интересом. Покупали треску, шпроты, кильки и селедку. Большой дефицит ощущался в кондитерских изделиях. Красивые коробки с шоколадны­ми конфетами для преподношений врачам, педагогам, домоуправам доставались только по блату. Туго приходилось и с мясом: жа­ждущие его купить использовали «подходы с тыла» в магазины, где работали знакомые мясники. На нашем предприятии к празд­никам выдавали заказы: колбасу, сосиски, сгущенку, чай.

- В марте 78-го из телевизионных но­востей мы узнали, что «идейные переро­жденцы» Галина Вишневская и Мстислав Ростропович лишены советского граж­данства. В октябре 89-го года в Париже, еще до триумфального возвращения великих музыкантов на родину, я брал у Галины Павловны интервью. По ее рас­сказу, они тоже услышали о позорном указе по радио.

- Сообщения о подобных решениях властей вызывали недоумение, тем более когда это касалось знаковых персон. Можно без сомнений утверждать, что, несмотря на «бла­гополучный» исход подобных историй, их воздействие на здоровье, а значит, на жизнь не могло пройти бесследно для человека...

В начале 2012 года судьба свела меня с Галиной Павловной. Премию Правительства России в области культуры за 2011 год нам вручали одновременно. Она была уже очень плоха, и в конце того же года ее не стало.

- Советский Союз произвел испыта­ние нейтронной бомбы.

- Оружие, созданное американским уче­ным Самюэлем Коэном и названное им «гуманным», на самом деле страшное, впро­чем, как всякое оружие. Если упрощенно объяснять, нейтронная бомба уничтожает живые организмы, не разрушая постройки и технику. Правда, американцы утверждают: в их арсеналах нейтронных боеголовок нет. Хочется надеяться, что такого вида оружия мас­сового поражения сегодня в мире не существует. Насколько мне известно, кроме США и России, нейтронные бомбы разрабатывали Франция, Китай и Израиль. Сейчас достоверно нельзя сказать, сколько таких чудовищ имеется на во­оружении.

- Что происходило в твоей личной жизни?

- Сын учился в школе, я по-прежнему рабо­тал в сфере оборонки, продолжая регулярно ездить в Киев на завод имени Артема. Воз­главлял бригаду из четырех человек. Труди­лись в дружелюбном коллективе, и абсолют­но точно скажу: ни в каких бытовых точках, будь то магазины, кафе или прачечные, не ощущали себя пришлыми «москалями». Вокруг слышался русский язык, но вывески писались на двух языках.

В Москве семья по-прежнему жила в районе Речного вокзала. Под окнами сад, посаженный мной на радость соседям, и поставленные мною же лавочки. Замечу, идея ставить памят­ные скамейки от имени семейства проходит через всю мою жизнь. Такие «мои» скамейки сейчас стоят и в Неопалимовском переулке в саду редакции журнала «Наше наследие». Между прочим, во всем мире скамейки - забота не столько городских властей, сколько самих жителей. Считается большой честью для гражданина, если он получит разреше­ние установить в парке скамейку со своим именем на табличке.

В целом вторая половина семидесятых прошла достаточно стандартно: дом - работа, работа - дом. Отпуск. Раз или два раза в месяц - театр. Впоследствии такое одно­образие приводит к тому, что, оглядываясь, ощущаешь, как вереница лет сливается в мгновенно промелькнувший глухой забор, в котором одну доску не отличить от сосед­ней. Поэтому я интуитивно искал приключе­ний, часто - на свою голову. И находил...

- А как шли дела на библиофильском фронте?

- На конец 70-х приходится один из вспле­ сков моего собирательства. Такие «всплески» возникали нерегулярно, так сказать, спора­дически - в зависимости от объема налич­ных средств, настроения и обстоятельств. В то время я увлекся подбором сочинений великих мыслителей - Ницше, Шопенгауэра, Фрейда, Флоренского, Владимира Соловьева, Сергея Булгакова. Достать их книги, да еще в хорошем виде, было сложно - старые изда­ния зачитывались до дыр, а в советские годы они не переиздавались. Где, например, взять четырехтомник Ницше Московского книго­издательства начала двадцатого века в ро­скошных полукожаных переплетах? И подо­брать десятитомник того же автора в издании Клюкина тоже невозможно. Не говоря о Фрейде и его «Психологии сновидений»!

В эти годы я познакомился с замечательным поэтом и настоящим человеком Робертом Рождественским. Он проживал на улице Горь­кого, в доме рядом с Центральным телегра­фом. Дверь в подъезд - со двора, в самом углу. Его рабочий кабинет был наполнен книгами, стоявшими стопками даже на полу. Как у меня. Он увлекался русской историей, и тут мы на­ходили темы для бесед. Иногда вместе посе­щали книжный рынок на Кузнецком мосту. Роберт знал многих коллекционеров и весьма уважительно к ним относился. Более того, я был свидетелем, когда он оказывал некоторым из них вполне реальную помощь. К примеру, помогал с «квартирным вопросом» - извест­ному поэту это нередко удавалось. Помню его реакцию по поводу слухов о плагиате со сто­роны Микаэла Таривердиева: якобы мелодию для фильма «Семнадцать мгновений весны» тот позаимствовал у французского компо­зитора Франсиса Лея. «Вот негодяи!» - слова Роберта адресовались авторам подметной те­леграммы на имя тогдашнего музыкального начальника Тихона Хренникова.