Письмо последнего императора России
И НЕКОТОРЫЕ МЫСЛИ ПО ЭТОМУ ПОВОДУ.
Странный век кончается за окном... Динамичный, не в меру суетливый, трагичный, едва ли не “окаянный”. Скажите, милостивый государь, ну что может быть общего между гужевым, то бишь лошадиным транспортом широкого бытового назначения и аэробусом А-340 конца века, переносящим обывателя через океан за восемь часов беспосадочного перелета? Или между опытами Кюри и вполне утилитарной “домашнего пользования” атомной бомбочкой, которой в конце века размахивают все большее количество олигофренов? Мало общего! И все же, все же. И, главное, в этом общем — люди и, особливо — правители, власть которых простирается далеко за пределы собственных дворов и двориков, определяя судьбу и будущее поколений.
Давно, еще великими антиками, подмечено, что коллизии людских взаимоотношений меняются чрезвычайно слабо, если вообще меняются, хотя в том, что касается ушедшей невозвратно формы выражения чувств и эмоций, современное действующее лицо, и, в частности, власть предержащее, могло бы только позавидовать недавним российским предшественникам. Это наличие высочайшей внутренней культуры, которая опиралась на сочетание образованности, чувства собственного достоинства и такта (уважения к окружающим), кажется окончательно и бесповоротно утеряно нашими современниками, подобно искусству и желанию писать письма. Посмотрите, как власть расправляется со своими то ли соратниками, то ли подручными, то ли искренними исполнителями, в одноминутье (не — в одночасье) выкидывая их из “круга первого” кого на дальнюю околицу, кого в небытие. И последнее достижение российского всевластия — жертвы узнают о своей незадачливой судьбе из СМИ! При этом накануне — клятвы в поддержке и всемилостивейшем покровительстве, в прямом и переносном смысле — до скончания века (благо — грядут там плановые выборы). Главное — проще, без сантиментов слюнявых, благодарностей и прочих ненужностей. “Пшел вон!” — ясно и понятно. Однако самое трагикомичное (ибо населению — народу расплачиваться) состоит в том, что суть глупейших и необъяснимых поступков незыблема, как сейсмически устойчивый фундамент. Судите, читатель, сами.
Собирая в течение десятков лет книги, гравюры, письма, документы, так или иначе связанные с домом Романовых, большевистским правительством и вообще с властью, наткнулись мы на письмо Николая Александровича Романова, Государя Императора, адресованное должностному лицу его правительства. Тональность письма поразила своей теплотой, внимательностью и благодарностью пишущего. Перечитывали его множество раз, в том числе вслух своим друзьям и знакомым, и каждый раз — наслаждаясь музыкой слога великого (без преувеличения) русского языка и полным отсутствием связи между его ласкающей душу формой и “сухим осадком”, суть которого — в увольнении (отстранении) от должности “уважаемого адресата” — Министра народного просвещения. Разрыв этот — между формой и содержанием — приводил нас в неистовый трепет, и нас пронизывала благодарность к тому времени, когда, по сути, снимая бездарного чиновника, его начальник (в данном случае — Монарх, Император Всея Руси) так вежливо снисходил к недостаткам подчиненного и изысканно исполнял эту пренеприятнейшую процедуру. И это было на Руси каких-нибудь сто лет назад, без малого всего лишь 36 тысяч дней и ночей в минувшем историческом мгновении. Вот это письмо, полностью, без сокращений (см. факсимиле):
25 Марта 1902 года.
Любезный Петр Семенович,
Во время последнего Вашего доклада мы вторично затронули вопрос о проекте преобразования средней школы, но не договорили до конца в виду позднего времени.
Вы, вероятно, заметили, что я возвращался к этому предмету в течение недели. Должен Вам откровенно сказать, не лежит у меня сердце к этой быстрой ломке нашей школы, не столько по отношению к самому проекту, сколько в своевременности его — именно теперь в и без того смутное время. Скорый пересмотр действующего положения средней школы, торопливая выработка нового проекта и внесение его в Государственный совет — все это носит характер какой-то вынужденности, даже уступки давлению так называемого общественного мнения. С такой точки зрения я смотрю на затронутый вопрос и именно поэтому мне постановка эта представляется опасною.
На мне лежат страшная ответственность перед Богом и перед Россией, тяжесть которой я несу сознательно один.
Но, по-моему, эту ответственность только и можно нести, когда сам являешься хозяином своих желаний и действий.
Как раз год тому назад я Вас призвал на трудный и даже опасный пост Министра Народного Просвещения.
Вы, с благородным чувством долга и преданности мне, приняли на себя новую обузу, за что я навсегда останусь вам благодарным. Все в России поняли суть вашего нового назначения в смысле моего желания успокоить и умиротворить взбаламученное море учащейся молодежи, а затем уже внести желательные перемены в школьной системе.
Но, к сожалению, первого условия не удалось достигнуть, по не зависящим от Вас причинам.
Как же думать о постройке нового здания на движущемся песке? Вы употребили все Ваше умение, чтобы быть мне в помощь в таком трудном и новом деле.
Если вы в этом не успели, то виноваты обстоятельства, сложившиеся так неудачно.
Я решаюсь поэтому откровенно вам сказать, что мы должны теперь расстаться. Возвращая Вам оставшийся доклад, с сутью которого я не согласился, — прошу вас, Петр Семенович, быть у меня в свое время с последним докладом — завтра и верить моим чувствам сердечной благодарности, искренней дружбы и глубокого к Вам уважения.
Письмо это было написано еще 25 Марта, и я сегодня 5 апреля только посылаю его Вам, желая этим показать, что я не торопился с исполнением раз принятого решения. Николай”
Выделим из этого примечательного “рескрипта об увольнении” несколько ключевых, на наш взгляд, мест: “ .:. в это и без того смутное время” — речь идет о самом начале XX века (!). “ ... даже уступки давлению так называемого общественного мнения”. “На мне лежит страшная ответственность перед Богом и перед Россией, тяжесть которой я несу сознательно один. Но, по-моему, эту ответственность только и можно нести, когда сам являешься хозяином своих желаний и действий”. В этой фразе можно без труда разглядеть всю драму последнего русского царя, дать к ней обширный комментарий, но делать этого все же не стоит — полезнее осмыслить ее молча, без навязывания посторонних сентенций.
Переводя в очередной раз дух от восторга, мы невольно заинтересовались сутью проблемы, и неожиданно восхищение тоном и формой письма сменилось тоскливым ощущением болезненной “знакомости ситуации”, когда решения на высшем государственном уровне принимаются явно поспешно, без оценки не только стратегических и близлежащих последствий, но по схеме столь близкой безмятежному российскому духу, исповедовавшему во все времена не столько заповеди всевышнего, сколько бездумное “Авось”, не раз приводившее участников событий в “недоумение”, если использовать терминологию Салтыкова-Щедрина. И вспоминается бессмертно-современное “Хотели как лучше, а получилось — как всегда!”.
Итак, кто же такой Петр Степанович, по какому случаю стал он менее чем на год министром народного просвещения, кого сменил он, словом, с какого такого “рожна” призвал его Государь исполнять важнейшую в государстве должность (судьба подрастающего цвета нации) и почему “выкинул” столь вежливо по форме и бесцеремонно по сути.
14 февраля 1901 года по старому стилю, те есть в самом начале казавшегося тогда безоблачным века, в своей приемной при обходе просителей был смертельно ранен действительный тайный советник Министр народного просвещения Николай Петрович Боголепов, бывший до этой трагедии 11 лет в этой должности. По сообщению “Правительственного вестника” произошло это во втором часу дня, когда один из просителей — гомельский мещанин Петр Карпович — “нанес Министру смертельную рану — из револьвера”. (Уместно это или нет, но возникает невольное желание отметить тот непреложный факт, что каждое столетие в первые его десять — двадцать лет происходили события, определявшие судьбы России, по крайней мере, в вековых масштабах: век XVII — начавшись со смерти Бориса Годунова (13 апреля 1605 года) — немедленно перешел в голод, разруху, одним словом в “смуту”, сопровождавшуюся вплоть до 1612 года польско-литовскими вторжениями и разнообразными “Лжедмитриями”, после чего воцарилась на русском троне на три века династия Романовых. Век XVIII начался с активных действий Петра 1, основания новой столицы (1703), прорыва на Северном фронте, разгромом шведов под Полтавой (1709), установления в России полноценной самодержавной власти. Век XIX, 1812 год, нашествие Наполеона, победа над которым (виртуозное сочетание игры ума и силового противостояния) во многом определила дальнейшее развитие цивилизации в России и, наконец, XX век, начавшийся с убийства Московского губернатора — Великого князя Сергея Александровича (1904), с поражения в Русско-японской войне (1904), первых признаков кровавой революции (1905), убийства Столыпина (1912), наконец, первой мировой войны (1914), так “органично” и, можно сказать, плавно перешедший в крушение монархии и победу практически на столетие непонятного и достаточно загадочного для современников режима. Такой вот напрашивается беглый исторический экскурс... ).
Итак, произошло несчастье. По сообщению того же источника (Правительственный вестник) “следствием по делу покушения на жизнь Министра народного просвещения производится судебным следователем по важнейшим делам г-ном Кузьминым под личным наблюдением прокурора С.-Петербургской судебной палаты. Из имеющихся об обвиняемом сведений усматривается, что он бывший студент естественного факультета московского университета, откуда в 1896 году (год коронования Николая Александровича) был исключен за участие в студенческих беспорядках. В 1898 году Карповичу было разрешено (!) поступать на медицинский факультет Юрьевского университета, откуда он весной 1899 года также был исключен за участие в студенческих беспорядках (зарождение института политических рецедивистов-хроников).
Через три недели после покушения (2 марта 1901 года), несмотря на все усилия врачей, Министр народного просвещения Н.П. Боголепов скончался, что пресса прокомментировала следующим образом: “Несомненно, что смерть Боголепова, явившаяся наследствием возмутительного злодейства, вызовет искренние сожаления всех истинно русских людей”.
Естественно, что жизнь не замирает, и перед Государем возникла проблема назначения нового Министра. И тогда было принято решение, героем которого явился Петр Семенович Ванновский (см. письмо об отставке), о чем сообщалось следующее:
“Именным Высочайшим указом от 24 марта сего года (1901 г.) на пост Министра Народного просвещения призван бывший военный министр (!) генерал-адъютант... Петр Семенович Ванновский”. И вслед за назначением, 25 марта — Высочайший рескрипт:
“Петр Семенович. Правильное устройство народного образования составляло всегда одну из главных забот Русских Государей, твердо, но постепенно стремившихся к его усовершенствованию в соответствии с основными началами русской жизни и потребностями времени. Опыт последних лет указал, однако, на столь существенные недостатки нашего учебного строя, что Я признаю своевременным безотлагательно приступить к коренному его пересмотру и исправлению. Высоко ценя Вашу государственную опытность и просвещенный ум, Я избрал Вас в сотрудники Себе в деле обновления и устройства русской школы и, призывая Вас на важнейшую ныне должность Министра народного просвещения, твердо уверен, что Вы строго и неуклонно будете идти к намеченной мною цели и в дело воспитания русского юношества внесете умудренный опытом разум и сердечное о нем попечение. Да благословит Господь наши труды, да помогут в них родители и семьи, ближайшим образом обязанные заботиться о детях своих, и тогда скоро наступит время, когда Я и со Мною весь народ будет с гордостью и утешением видеть в молодом поколении твердую и верную надежду Отечеству и стойкую опору его в будущем. Искренне уважающий Вас Николай”.
Казалось бы, верное, обдуманное решение. Министром Народного просвещения “в это и без того трудное время” назначается человек умудренный опытом, почитаемый, преданный и авторитетный. Все правильно. Но в чем же причина столь скорого снятия с должности, практически через год? Что это: ошибка в личностных и деловых качествах, изменение настроения и отношения Монарха или другие привходящие причины? И при ближайшем рассмотрении персональных анкетных данных возникает до боли знакомое нашим современникам ощущение тождественности “вчера” и “сегодня” (как не хочется, чтобы и “завтра”) методов “снятия” и “назначения”. Как ничего не меняется на Руси. Вот уж воистину: “Чем более все изменяется, тем более все остается по-старому”.
И действительно, остается лишь удивляться этому назначению. Тем более что с целью реформы средней (!) (не высшей, а именно средней, т.е. подростковой, юношеской среды) школы!
Кто же такой новый министр — Петр Семенович Ванновский? К моменту назначения: человек рафинированно военный, за воинские подвиги удостоен редкой награды — орденом Святого Георгия 3 степени, и вообще награжденный всеми русскими орденами, до Святого Андрея Первозванного включительно, в течение 17 лет — военный министр, почетный президент Императорской военно-медицинской академии и т.д. Итак, “анкетные данные” — в полном порядке! Есть, однако, маленькое “но”... Наш герой родился ... 24 ноября 1822 года (!) и, тогда, стало быть, к моменту возложения на него ответственности за реформу русской средней школы, ему до торжественной даты 79-летия оставалось 9 месяцев. Навряд ли он обладал юношеским задором и неутолимой страстью к предполагаемым реформам. И результат не замедлил сказаться (снятие через 11 месяцев), и предположить его можно было заранее, без затруднений. Однако во всей этой истории слишком узнаваема наша многострадальная Россия. Независимо от действительно замечательной формы и загадочного содержания.
А. ВЕНГЕРОВ, С. ВЕНГЕРОВ
г. Москва
"ДЕНЬ и НОЧЬ" Литературный журнал для семейного чтения (c) N 6 1998г.
http://krasdin.ru/1998-6/s003.htm