- Ты помнишь Москву начала шестидесятых?
- Очень хорошо. Открылись кафе, привлекавшие демократической обстановкой, музыкой, как теперь бы сказали, «живой» - другую музыку тогда невозможно было представить. Кафе «Молодежное» на улице Горького стало любимым местом отдыха. Добавлю, к концу десятилетия появились пивные заведения, а еще точки, называвшиеся непривычно «коктейль-барами». Но, скажу честно, на работе проводил столько времени, что на досуг такого рода его не оставалось.
С молодости имея авто, я интересовался новостями на рынке легковых машин. Замечу; «ЗИМ» и «Волга» пользовались особым успехом и вызывали благоговение... Они выставлялись на продажу прямо в салоне единственного в Москве автомагазина на Бакунинской. Я туда ездил раз в неделю просто посмотреть. Цены «кусались».
К «Запорожцу» относились с юмором, но многие семьи из-за финансовых ограничений могли себе позволить только его. Домашне-семейный быт выглядел довольно скромным, а мебель в большинстве квартир - скучно-одинаковой. Это подтверждает любой советский художественный фильм той поры. Вспомни сервант «Хельга», заполненный чешским хрусталем.
- Но граждане терпели и верили словам Хрущева, сказанным в 61-м году, о скором построении коммунизма...
- Да, дух нашего человека сломить трудно, тем более какими-то бытовыми невзгодами. Большинство надеялось на лучшую жизнь, и, безусловно, люди с энтузиазмом воспринимали всякие технические новшества типа холодильников, телевизоров и стиральных машин. А молодежь открывала для себя западную моду, вовсю танцевала твист, парни потягивали откуда-то взявшиеся американские сигареты и зауживали брюки.
Моя жизнь в те годы проходила достаточно однообразно и становилась почти привычной: ежемесячные комсомольские, а позже - партийные собрания, овощные базы, летние выезды в подшефные колхозы на уборку урожая, по вечерам дежурства в народной дружине. Что такое народная дружина тех лет? После работы, как правило, собирались в районной Комнате дружинников и, разобравшись «по четыре», в сопровождении человека в форме, то есть милиционера, расходились бродить по темным улицам и переулкам в поисках пьяниц и дебоширов. Обнаруженные нарушители общественного порядка препровождались в «участок», где с ними разбиралась милиция. Если дежурство проходило без приключений, можно было с чистой совестью к 11 вечера оказаться дома. К тому же дружинникам полагались отгулы.
- Кажется, в 63-м году в Москве открылся Калининский проспект...
- Начали ломать старые постройки, мешающие грандиозной архитектурной идее. Коренные москвичи, которых осталось, увы, совсем мало, до сих пор переживают из-за уничтожения Собачьей площадки, стоявшей на пути прокладки проспекта - «вставной челюсти», как его прозвали горожане. В те годы Москва, особенно в центре, постепенно теряла свой особый, купеческий уют. Помню липы вдоль улицы Горького, высаженные после войны. Вообще столица вспоминается, как очень зеленый город. Не хочу выглядеть брюзгой, но не понимаю, зачем разрушают старое хорошее и заменяют новым плохим...
Сносили старые (восемнадцатого - девятнадцатого веков) двух-трехэтажные домики в районе Старого Арбата. В одном из них мы с двумя приятелями недорого снимали комнату в коммунальной квартире. Для кратких деловых и неделовых встреч. Квартиры там, видимо, в период революционно-военных передряг перестроили и комнаты разделили почти капитальными стенами-перегородками. Когда начали ломать эти дома, выяснилось, что огромные по размеру мраморно-чугунные ванны вынести сквозь дверные проемы невозможно, и их скидывали из окон прямо на асфальт или булыжник. А красота тогдашних «джакузи» была необыкновенной: в розовом, голубом и нежно-салатовом мраморе оттиснуты силуэты цветов (роз, сирени, пионов), которые при наполнении ванны водой начинали светиться и переливаться самыми разными оттенками. Эффект невероятный. Все это выбрасывалось и разбивалось. Такая же участь постигала и камины. С невероятной облицовкой, наружными чугунными заставками и поддонами.
Один из них, типично «пушкинский» (абсолютно такой же можно увидеть в музее поэта на Мойке, 12), мне удалось спасти. За пять бутылок крепкого напитка с закуской рабочие осторожно демонтировали его в одном из арбатских домов, подготовленных к сносу, и аккуратно погрузили на крышу моего «Москвича». До сих пор камин живет в квартире сына на Чистых прудах. И изредка, на радость Сергея, функционирует, поскольку в доме присутствует древний дымоход. Между прочим, по непроверенному преданию, в этой квартире проживал выдающийся русский архитектор Александр Витберг. Тот самый, который в 1817 году в присутствии императора Александра Павловича, вернувшегося из победного похода в Париж, и его супруги Елизаветы Алексеевны заложил камень в основание спроектированного им Храма Христа Спасителя на Воробьевых горах. По проекту Витберга Храм имел явно выраженные архитектурные черты древнегреческих пантеонов, то есть вдоль вытянутого горизонтального фасада располагалась протяженная колоннада. Сам Пантеон (храм задумывался как памятник героям Отечественной войны) должен был иметь центральную часть с большим куполом и два вытянутых флигеля для портретной галереи героев войны. Но проект не состоялся из-за просчетов в строительстве в 1826 году новый император Николай Первый распорядился прекратить работы, и в 1835 году архитектора, незаслуженно обвиненного в растрате, сослали в Вятку: А через много лет разобрались и сняли все обвинения.
- В 63-м еще печатали Солженицына?
- Повесть «Один день Ивана Денисовича», опубликованная в журнале «Новый мир» при поддержке самого Хрущева, сделала писателя знаменитым. Но уже в 63-м Солженицын лишился расположения хозяина Кремля. А через два года с приходом к власти Брежнева на Александра Исаевича усилились гонения со стороны КГБ.
- У тебя, наверное, есть его первая книжка?
- С автографом автора!
- В ноябре 63 -го года меня потрясло сообщение об убийстве президента США Джона Кеннеди - одного из самых ярких символов XX века. В моем архиве сохранилась панка с газетными вырезками об этой трагедии. В перестройку, впервые оказавшись в Штатах в составе официальной советской делегации, я, махнув рукой на рабочий график, помчался на Арлингтонское кладбище в Вашингтоне...
- Джон Кеннеди при всех политических разногласиях и противоборствах с нашей страной вызывал несомненное уважение. Достойно вышел из Карибского кризиса, был молод, привлекателен, его красавица жена Жаклин очаровала весь мир. Кстати, именно Арлингтонское кладбище поражает величием и простотой одновременно. Бесконечные ряды совершенно одинаковых воинских надгробий - плита и белый крест с именем усопшего. Никакой вычурности и загробного преимущества одного над другим - все равны в беззаветном служении Родине. Нечто подобное я видел в середине 90-х на русском воинском кладбище в Тегеле в Берлине. Та же одинаковость, то же равенство перед Богом и Отечеством, то же величие и тот же трепет.