Соло на Ундервуде (1980 год)
Сергей Довлатов
Большой, красивый, очень талантливый, сильно пьющий и невероятно одинокий человек -таким вспоминают Сергея Довлатова те, кто оказывался рядом с ним на различных этапах его жизненного пути. Он прожил сорок восемь лет - до сорок девятого дня рождения не дотянул неделю. Родился в эвакуации - в Уфе. Умер в эмиграции - в Нью-Йорке. А между - средняя школа, полтора курса филфака Ленинградского университета, откуда был отчислен за неуспеваемость, армейская служба во внутренних войсках, где ему пришлось охранять исправительные колонии в Республике Коми, возвращение в Ленинград, тщетные попытки напечататься в официальных изданиях, работа в заводских многотиражках, три года журналистской жизни в Таллине, снова Ленинград, публикации в самиздате, в 1978 году - вынужденный отъезд из России и, наконец, двенадцать лет напряжённого писательского труда за океаном. Именно там и тогда вышли все его книги. Их было шестнадцать. Среди них -ставшие «визитными карточками» писателя: «Компромисс» (1981), «Зона» (1982), «Заповедник» (1983), «Наши» (1983), «Ремесло» (1985), «Чемодан» (1986), «Иностранка» (1986).
Излюбленными литературными жанрами Довлатова являлись рассказ, новелла, небольшая повесть. Но существовал ещё один жанр, к которому сам Сергей Донатович относился с неизменным почтением, называя его «старинным и достойным». Это - записные книжки. Он переиздавал свои записные книжки четырежды, под разными заглавиями, каждый раз дополняя их новыми текстами. А многие из миниатюр, включённые в эти сборники, впоследствии были использованы им в других произведениях. Первым из таких опытов стала небольшая (47 страниц) книжица «Соло на Ундервуде».
Как известно, «Ундервудами» называли пишущие машинки, с 1895 года выпускавшиеся знаменитой американской фирмой Джона Ундервуда. Некоторое время они по лицензии производились в Советской России и славились своей надёжностью. Известно, что всем прочим маркам предпочитал «Ундервуд» В. В. Маяковский. Свой «роман» с «Ундервудом» был и у Довлатова. Эту историю рассказал Александр Баранов, общавшийся с писателем перед его эмиграцией: «Последним местом работы Сергея Довлатова в Петербурге, да и вообще в России, было ЛАО - Ленинградское Адмиралтейское объединение, куда он устроился матросом. А началось всё, как ни странно, с литературного салона радиожурналиста Лидии Потаповой. Практически каждый день у неё в квартире где-то на Колокольной улице собирались ленинградские поэты, художники, преимущественно непризнанные, не нашедшие места в жизни. Был среди них и Александр Вагин, внучатый племянник писателя Леонида Андреева и племянник философа автора «Розы мира» Даниила Андреева. Какое-то время он работал художником-декоратором в театре, но что-то у него, как теперь говорят, не сложилось, и Вагин устроился матросом в ЛАО. Как известно, опального и сильно пьющего Довлатова отовсюду гнали и никуда не хотели брать на работу. В общем, посещая салон Потаповой, Довлатов маялся без работы и без денег. И Вагин помог Довлатову трудоустроиться. На барже подобралась уникальнейшая компания писателей, художников, философов, театральных деятелей. И все они были матросами! Довлатов, правда, говорил: сторожа. И уточнял: «Все мои сменщики с высшим образованием». Судов, которые они сторожили, была два. Одно - танкер, бункер-база, снабжавший заводскую котельную топливом. Второе судно - «Харьков» -океанский лайнер, после войны перешедший к Советскому Союзу по репарации. Помещения «Харькова» были переоборудованы под склады и под какие-то мастерские. Оба судна стояли на приколе у стенки Адмиралтейского завода. Сторожили баржу по графику: сутки -вахта, трое отдыхаешь. Александр Вагин помог Довлатову в одном из цехов достать пишущую машинку «Ундервуд». Машинка была списанная. По существующим правилам она должна была быть уничтожена в присутствии комиссии, а по факту уничтожения составлен акт. Акт составили, а «Ундервуд» не уничтожили. Пожалели. На нём ещё можно было работать. Вагин с Довлатовым приобрели его за четыре бутылки водки. Сергей во время своих вахт на барже что-то на этом «Ундервуде» отстукивал. Матросом Сергей Донатович проработал недолго. С полгода, может, чуть больше. Но поскольку за ним уже тянулся шлейф диссидента, его вытащили на профком и начали драть в хвост и в гриву! И уволили по статье - за прогул. «Ундервуд» перешёл к Вагину и остался на заводе. А когда Вагин увольнялся, он отдал его мне. После увольнения из ЛАО Сергей Донатович уже не предпринимал попыток куда-то устроиться. Знал, что со статьёй на нормальную работу не возьмут. И вскоре эмигрировал. Провожая Довлатова, Вагин прочитал четыре коротеньких стихотворения. В одном стихотворении было что-то вроде: «Не верь, Довлатов, улетай, плохого там не поминай... Ведь звёзды - звёзды тоже врут... Баржа, Довлатов, «Ундервуд»...»
«Соло на Ундервуде» в 1980 году выпустило издательство «Третья волна». Основанное в 1976 году поэтом и публицистом Александром Глезером, оно незадолго перед тем переехало из Парижа в Нью-Джерси, так что указание на титульных листах его книг места издания «Париж-Нью-Йорк» лишь символически подчёркивало опору «Третьей волны» на творческие силы обеих «столиц» русской эмиграции.
Книга быстро разошлась, что объяснялось не только искромётным юмором и блестящей формой довлатовских миниатюр, но также и подбором персонажей зарисовок. Героями «записных книжек» Сергея Довлатова оказались Вера Панова, Михаил Светлов, Иосиф Бродский, Анатолий Найман, Евгений Рейн, Юз Алешковский, короче говоря, «весь Ленинград» и «немножко Москвы» в придачу.
Библиохроника представляет первое издание «Соло на Ундервуде» с дарственной надписью автора Владимиру Марамзину - «товарищу и персонажу».
Известный ленинградский прозаик, один из основателей литературной группы «Горожане», в которую входил и Довлатов, Марамзин в 1974 году был арестован за участие в составлении для самиздата машинописного собрания сочинений Иосифа Бродского в пяти томах. Суд приговорил его к пяти годам условного заключения: по году за том. Вскоре ему разрешили выехать на Запад.
В «Соло на Ундервуде» Марамзин упоминается дважды: «У директора "Ленфильма" Киселёва был излюбленный собирательный образ - Дунька Распердяева. Если сотрудник "Ленфильма" ошибался, Киселёв говорил: "Ты ведёшь себя, как Дунька Распердяева". Или: "Монтаж плохой. Дунька Распердяева - и та бы лучше смонтировала". Как-то раз на "Ленфильм" приехала Фурцева. Шло собрание в актовом зале. Киселёв произносил речь. В ней были нотки самокритики. Директор сказал: "У нас ещё много пустых, бессодержательных лент. Например - "Человек ниоткуда". Можно подумать, что его снимала Дунька"... И тут директор запнулся. В президиуме сидит министр культуры - Фурцева. Кроме всего прочего - дама. А тут - Дунька Распердяева. Звучит не очень-то прилично... Киселёв решил смягчить формулировку: "Можно подумать, что его снимала Дунька Раздолбаева", -закончил он. Тут из рядов прозвучал змеиный голос Марамзина:
- А что, товарищ Киселёв, Дунька Распердяева замуж вышла?..».
И: «Марамзин говорил:
- Если дать рукописи Брежневу, он прочитает и скажет: "Мне-то нравится. А вот что подумают наверху?!."».
В России полная версия довлатовских «Записных книжек» вошла в состав трёхтомного собрания сочинений писателя, подготовленного петербургским издательством «Лимбус-пресс» в 1993 году. В роли составителя выступил тогда друг Довлатова, литературовед А. Ю. Арьев, чьё имя также не единожды встречается в «Соло на Ундервуде»:
«Пришёл к нам однажды Арьев. Он выпил лишнего и курил, небрежно роняя пепел себе на брюки. Мама сказала:
- Андрей, у тебя на ширинке пепел.
- Где пепел, там и алмаз, - среагировал Арьев».
Довлатов Сергей Донатович (по паспорту - Довлатов-Мечик; 1941-1990)
Соло на Ундервуде. (Записные книжки.) Париж; Нью-Йорк, 1980. 47 с. В издательской печатной обложке. Рисунок на передней обложке - Михаила Шемякина. 21,5х14,5 см. На шмуцтитуле дарственная надпись чёрной шариковой ручкой: «Дорогому Володе Марамзину, товарищу и персонажу. С. Д.»
Марамзин Владимир (настоящая фамилия - Кацнельсон Владимир Рафаилович; род. в 1934 году) - русский писатель. С 1975 года в эмиграции во Франции.