Достопамятности Санкт-Петербурга и его окрестностей (1816–1823 год)

Павел Свиньин

Какие только легенды и слухи не распространя­лись по обеим столицам, связанные с именем Павла Петровича Свиньина. Говорили, что он приходился родственником и А. С. Пушкину, и М. Ю. Лермонтову, так как его мать, урождён­ная Лермонтова, была родной сестрой деда поэта, а бабушка, урождённая Боборыкина, приходилась внучкой казненного по приказу Петра Первого стольника Федора Пушкина. Свиньина на протяжении всей его жизни часто принимали за другого человека. В 1787 году вместе с ним родился его тезка – Павел Петро­вич Свиньин, который также, как и наш Павел Петрович, впоследствии стал статским совет­ником и галичским помещиком Костромской губернии (даже поместья у них были рядом). Но вот только у тезки отец – московский сенатор, а у нашего – костромской дворянин, дослужив­шийся во флоте до чина капитана-лейтенанта. Сенаторский сын устраивал в Москве различ­ные пиршества, а счета нередко приносили костромскому Павлу Петровичу. Также вполне возможно, что не без оснований ходили слухи о связях Свиньина с органами, как «шпиона высшей полиции…».

Но главное, что давало повод к различным слу­хам и домыслам, – это самое непреложное свой­ство натуры Павла Петровича – любовь к пре­увеличениям и фантазиям. Причём он лгал, искренне веря в то, что говорил, потому лгал уве­ренно и самозабвенно. Действительно, немало талантов было у Свиньина. Между тем Павел Петрович Свиньин – фигура весьма важная и интересная для истории русской культуры.

Свиньин получил прекрасное домашнее образование, позже учился в Благородном пан­сионе при Московском университете, потом служил в Коллегии иностранных дел, свободно говорил на английском и французском языках. Три года Свиньин работал в Российском гене­ральном консульстве в США, побывал в Англии и Португалии, на Гибралтаре и на Мальте, в Испании и Северной Африке, Италии и Гре­ции. Немало он поездил и по России: был в Бес­сарабии, на Украине, на Кавказе, в Крыму, на Урале, на Волге, в Западной Сибири, в Прибал­тике. А результатом поездок стали книги.

В своей московской квартире он создал соб­ственный «Русский музеум» картин, портретов, монет, медалей, рукописей и книг. Именно Свиньину принадлежало анонимное «Предложение об учреждении Русского национального музея», опубликованное в журнале «Сын Отечества». В 1829 году им была издана «Краткая опись» музея. Не дождавшись предложений от прави­тельства о покупке своей коллекции, Свиньин был вынужден в 1834 году продать собрание музея с аукциона. Рукописи Свиньина были выкуплены для российской Академии наук.

Переехав в Петербург, Свиньин с 1818 года начал издавать журнал «Отечественные записки», где впервые было опубликовано около 200 инте­реснейших документов XIV–XIX веков. Им было исполнено огромное количество картинок с видами русских городов, выходивших как иллюстрации к его статьям. Позднее Свиньина назвали «дедушкой русских исторических жур­налов» и «пионером в деле публикации доку­ментов». Современники обвиняли Свиньина в том, что он описывал местности, которые не посещал. А. Измайлов направил против него басню «Лгун» (напечатана в «Полярной звезде»), а А. Пушкин – небольшую сказочку «Маленький лжец», но общительный Павел Петрович не обращал внимания на обидные шутки друзей и знакомых.

Одним из главных его трудов по праву счита­лись «Достопамятности С-Петербурга и его окрестностей», и после выхода в свет этого издания Павла Петровича уже нельзя было упрекнуть в описании «незнакомой местности». Этим изданием Свиньин желал познакомить с северной столицей как русских, так и ино­странцев, и поэтому текст в нем был на русском и на французском языках: «Иностранцы жалу­ются, что приезжая в Петербург, не имеют ника­кого руководства для узнания его достопамят­ностей, а русский не может видеть без сожале­ния, что столичный город его отечества, город обращающий на себя внимание и уважение все­ленной, столица императора Александра, вос­становителя царств, столица российского народа, сильного и великого, притом город столь прекрасно выстроенный и великолеп­ный, остаётся, так сказать, в забвении, между тем как в других землях не только столицы, но и самые малые города описаны со всею подробностию, со всею занимательностию для чело­века, влекомого любопытством из одного края в другой».

Он представил в своей книге колоритный облик Санкт-Петербурга эпохи царствования императора Александра I, а не сухое изложение фактов истории города. Изящным слогом, с определённой долей юмора автор повествует об основании города Петром Великим, о важ­нейших памятниках, достопримечательностях, музеях и редкостях столицы и пригородных императорских резиденций.

Так, своё повествование о Летнем саде, а точ­нее о его решётке, Свиньин начал с анекдотич­ного случая: «Слух о чрезвычайной красоте решётки Летнего сада был причиною, что один англичанин, великой любитель худо­жеств, приехал нарочно в Петербург, дабы уве­риться собственными глазами своими в спра­ведливости оного. Осмотрев решётку и при­знавшись, что не был обманут на счет ея достоинств, он немедленно возвратился в своё отечество». Гранитные колонны решётки были высечены из цельных кусков, а ворота укра­шены позолоченными изображениями корзи­нок с цветами. Сам же сад был насаждён Петром Великим в 1711 году и принадлежал к Летнему дворцу, от которого, видимо, и полу­чил своё название.

Кроме видов С.-Петербурга и его окрестностей к каждой книге прилагалось описание какого-нибудь из «народных наших увеселений, нарядов и тому подобного». «Посланник одной северной европейской державы, разговаривая с сиамским императором, который слушал его с величай­шим вниманием, сказал ему между прочим, что в государстве его в известное время так крепко замерзают реки, что по ним не только можно ходить, но и ездить верхом на лошади. Индий­ский монарх, почитая себя обманутым, распа­лился гневом и приказал посланнику замолчать, объявив ему притом, что впредь не поверит ему ни в слове. Но в сколь большее изумление при­шёл бы он, если бы сказали ему, что на замерз­ших реках в России собираются ярмонки и стро­ятся лавки, и что русскими были построены изо льду – домы!» Ведь в Масленицу для русских осо­бое удовольствие составляли ледяные горы. «В Петербурге строят их обыкновенно на Охте, на Крестовском острову и на Неве перед Импера­торским Дворцом, откуда российские монархи могут видеть народ свой веселящимся невин­ными забавами зимнего времени».

А летом качели, которые строились обыкно­венно к Святой неделе и оставались всё лето, «созывают толпы веселящихся». Но в Петер­бурге их возводили исключительно к празд­нику Святой Пасхи на Исаакиевской площади, причём качели разного рода, «как-то: круглые, маховые, подвесные, расписанные и украшен­ные разными изображениями и флагами». Забава эта вошла в употребление со времен Ека­терины, которая «приказала выстроить в Ора­ниенбауме две горы одну против другой, и так искусно, что спускаясь с одной подымаешься нечувствительно на другую… Вокруг их разби­вают шатры для продажи крепких напитков. Разносчики на каждом шагу предлагают лаком­ства, закуски и прохлаждения».

Каждая глава этого историко-художествен­ного путеводителя по городу сопровождалась гравюрами с видами описываемых памятников, выполненных известными русскими гравёрами Галактионовым, Ческим, Колпаковым, Новико­вым по рисункам самого Свиньина. И до сегод­няшнего дня полный комплект «Достопамятно­стей…», да ещё в переплёте своего времени, с сохранением всех гравюр является величай­шей редкостью, «дезидератой русского библио­фила».

А Павел Петрович Свиньин, «удивительный человек, неутомимый путешественник, пре­красный издатель, чудесный художник, собира­тель древностей, радушный меценат и иску­сный рассказчик», разорившись на коллекцио­нировании и издании журнала «Отечественные записки», так и не сумел поправить своё мате­риальное положение. Он умер в Петербурге в глубокой бедности в феврале 1839 года.

Свиньин Павел Петрович (1787–1839)

Достопамятности Санкт-Петербурга и его окрестностей. В 5 тетрадях. С.-Петербург: В типографии В. Плавильщикова и А. Смирдина, 1816–1823. 113, [3] c.; 204, [2] c., план С.-Петербурга; 183 с.; 195 с.; 151 с. Портрет императора Александра I, 28 вида Петербурга. Все тетради переплетены в два тома. Цельнокожаные переплёты эпохи с золотым узорным тиснением по корешку, с тиснёной рамкой по обеим крышкам, форзацы из мраморированной бумаги, обрезы с напылением. 25,2х19,2 см.