История Ерофея Ерофеича (1863 год)

Иван Крылов

В наши дни слово «ерофеич» входит в сло­вари с пометой «устаревшее» и требует пояс­нений. Однако полтора столетия назад вряд ли нашёлся бы в России человек вне зависи­мости от пола, возраста или происхождения, не знавший, хоть понаслышке, что это такое. В. И. Даль классифицирует «ерофеич» (вари­ант: «ерошка») как «горькое вино», «настойку» или «водку, настоянную на травах», приводит производный глагол «ерофейничать» в зна­чении «пьянствовать» и цитирует несколько когда-то популярных в народе пословиц: «Еро­феич часом дружок, а другим вражок», «Мне ничто нипочём, был бы ерофеич с калачом» и др. Современный историк еды В. В. Похлёбкин в монографии «"Кушать подано!": Репертуар кушаний и напитков в русской классической драматургии с конца XVIII до начала ХХ сто­летия» (Москва, 1993) даёт более разработан­ное определение: «Ерофеич - один из лучших видов так называемых русских водок - пере­двоенных, а иногда и перетроенных (ректи­фицированных) хлебных спиртов, настоян­ных на натуральных травах».

Чрезвычайно распространённый в быту как низших, так и образованных слоёв рус­ского общества, «ерофеич» оставил свой «след» и в отечественной литературе: упоминания о нём можно встретить в баснях А. Е. Измай­лова, рассказах М. Е. Салтыкова-Щедрина, коме­диях А. Н. Островского. Более того, он сам не раз становился предметом литературы: напри­мер, в 1829 году в Москве вышло анонимное «Послание Выпивалина Ерофеичу в стихах». А ещё 34 года спустя популярный хмельной напиток удостоился собственной «Истории».

Историографом «ерофеича» решился стать обладатель громкого литературного имени - Иван Крылов. От знаменитого тёзки - про­славленного баснописца - помимо разницы в дарованиях, его отличало отчество - Заха­рович. И. З. Крылов родился в семье состоя­тельного шацкого купца 2-й гильдии (свой первый роман он так и подписал - Иван Шацкий), окончил Московскую практиче­скую академию коммерческих наук, но затем сошёл с проторенной отцом дороги, чтобы заняться литературой. За три десятилетия писательского труда купеческий сын опубли­ковал около 20 книг, среди которых - истори­ческие романы, повести «из светской жизни», сказки, предания, очерки, а также «Историче­ское описание всех коронаций государей все­российских» и даже «Жития святых славных и всехвальных двенадцати апостолов Христо­вых». При всём разнообразии жанров и тем, его творения не выходили за рамки низо­вой лубочной литературы и вызывали, как правило, отрицательные или насмешливые отзывы собратьев по перу.

Не стала исключением и «История Ерофея Ерофеича, изобретателя Ерофеича, аллего­рически горькой водки», являющаяся, по сути дела, вольной разработкой сюжета о возник­новении славной настойки. По версии автора, выступившего на этот раз под экзотическим псевдонимом Старый индейский петух, рас­пространением «ерофеича» по территории огромной империи русские обязаны случай­ной встрече на постоялом дворе, имевшей место в царствование Екатерины Великой. Некий чиновник средней руки, путешество­вавший по казённой надобности, остано­вился там на ночь, а хозяин, услышав его над­садный кашель и узнав, что тот уже несколько лет страдает «грудной» болезнью, посовето­вал обратиться к деревенскому знахарю по имени Ерофей Ерофеевич. Чиновник прика­зал вызвать диковинного врачевателя и с изу­млением услышал, что чудодейственное лекарство, которым крестьянский эскулап с неизменным успехом пользовал жителей окрестных селений, - это пенник (т.е. хлебная водка), настоянный на травах. После долгих сомнений чиновник начал лечиться целебным настоем, который вся округа дружно имено­вала «ерофеичем», а по возвращении в Петер­бург, выздоровев, порекомендовал его тяжело больному сиятельному вельможе. Так извест­ность «ерофеича» распространилась сначала по обеим столицам, а затем и по всей России.

Мучительные колебания чиновника, его исцеление и решимость помочь недужному сановнику, козни немецких докторов, объявив­ших «ерофеич» ядом, героизм любимого шута вельможи, ради излечения хозяина выпив­шего рюмку мнимой отравы, чреда чудесных воскрешений, а над всем этим талант и беско­рыстие русского самородка крестьянина Еро­фея Ерофеича - таков нехитрый сюжет книги. Но всё же есть в ней несколько пленитель­ных страниц, достойных того, чтобы остаться в истории литературы, - это воспоминания детства автора, из которых становится ясно, почему он выбрал для своего сочинения столь необычную тему: «В пору самой высоты славы «ерофеича» расцвела жизнь моя. С отрадою переношусь воображением в те годы и вижу: вот весь травяной набор положен в бутыль, её наливают пенником (которым всегда успе­вали перед этим тихонько воспользоваться по квасному стакану два лакея наших), потом затыкают бутыль пробкой с тряпкой, болтают, наконец, кладут на пробку вдвое сложенную тряпку, обвязывают её на горлышке бутылки верёвочкою и, притянув плотно концы верё­вочки на тряпку, капают на них красным сур­гучом и припечатывают именною печатью «из опасения похищения». Вот бутыль поставлена в мою комнату: летом на окно на солнце, а осе­нью и зимою на лежанку. Проходит неделя, две, экономка распечатывает бутыль, наливает из неё через кисейку и воронку полный боль­шой графин и снова запечатывает её, покрывая верх бутылки пожелтевшей мокрой кисейкой. Тут, когда «ерофеич» пошёл в дело, начинаются сцены, которых теперь уже не увидишь. Ныне бутыль с казённым очищенным заперта в кла­довую, чулан или шкаф и не соблазняет при­слугу, как тогда соблазнял «ерофеич», который надобно было настаивать в тепле, что про­изводили в жилой незапертой комнате и где только ненавистная прислуге печать охраняла «ерофеич». Вот когда я лежу в полусне, как бы сплю, или тихо сижу в соседней комнате, смо­трю - кто-нибудь из старинных слуг наших с полотенцем в руке, будто идёт стереть пыль с мебели, пробирается, как кот за мышью, к бутыли, думая: «не забыла ли запечатать её экономка?», что иногда, хотя и очень редко, да случается. Но - увы! - бутыль крепко припе­чатана злодейкою. Он осматривает бутыль со всех сторон, даже нюхает пробку и, выругав шёпотом экономку ведьмой, невольно вздох­нёт и с печальным лицом удаляется от завет­ной бутыли. Только редко какой-нибудь вновь нанятый смелый лакей, у которого нет денег ещё и кредита по новости места, дерзает хищ­нической рукой сломать печать и, поспешно налив прямо из бутыли в принесённый с собой большой стакан, торопливо выпивает его, гло­тая вместе с «ерофеичем» и траву, снова завя­зывает тряпку, покрывает кисейкою и скрыва­ется из комнаты»

Выразив сожаление о том, что слава «еро­феича» постепенно ушла в прошлое и травя­ная водочная настойка оказалась вытеснена из погребов и сердец русского народа ново­модными винами, автор завершал книгу гим­ном обожаемому напитку: «Это моё сочинение основано всё на любви: в нём рассказывается, как породилась и развилась самая сильная, самая страстная, самая необузданная любовь русского народа к «ерофеичу», любовь, уже исчезнувшая теперь, но с которой не может сравниться ни одна пламенная любовь пыл­кого юноши к очаровательной деве».

Крылов Иван Захарович (1816-1869)

История Ерофея Ерофеича, изобретателя Ерофеича, аллегорически горькой водки. Творение российского автора, прозванного Старый индейский петух, изданное Иваном Крыловым. Москва: Типография Сергея Орлова, 1863. 80 с. В обложке «мраморной» бумаги. 18,5х12,5 см. В нижнем левом углу титульного л. штемпель чёрной краской: «Московского цензурного комитета». На титуль­ном л. и в тексте многочисленные пометы коричневыми и фиолетовыми чернилами. На обороте верхней обложки владельческая надпись карандашом: «Редкое издание! Курьёз! Ограниченный тираж». Штемпель и характер помет в тексте позволяют предполо­жить, что представленный в Библиохронике экземпляр - цензурный и использовался для рассмотрения возможности переиздания книги уже после смерти автора.