Очерки Бородинского сражения (1839 год)

Фёдор Глинка

Генеральное сражение Отечественной войны 1812 года, которое российские историки назы­вают Бородинским, а французские - битвой при Москве-реке, состоялось 26 августа (7 сен­тября) 1812 года в 124 километрах к западу от Москвы, близ села Бородино. Русские войска насчитывали около 150 тысяч человек (в том числе - 114 тысяч регулярных войск, около 8 тысяч казаков и 28 тысяч ратников ополче­ния). Великая армия Наполеона состояла из 135 тысяч человек. У русских имелось 624 ору­дия, у французов - 587.

Битва началась около 6 часов утра и про­должалась до 7 вечера. Артиллерийская дуэль и ружейная перестрелка завершились лишь с наступлением темноты. Точные цифры погибших в этот кровавый день неизвестны, но, согласно оценкам современных исследова­телей, русские потеряли от 45 до 50 тысяч чело­век, Великая армия - около 35 тысяч. Кроме того, от холода, голода и недостаточного ухода в ближайшие после сражения месяцы умерли тысячи раненных при Бородине солдат и офи­церов обеих армий.

Несмотря на колоссальные потери, ни одна из сторон не выполнила стоявших перед ними задач: русские не сумели отстоять Москву, французы и их союзники не добились оконча­тельного разгрома противника. При этом про­тивоборствующие полководцы - М. И. Кутузов и Наполеон - в официальных реляциях объя­вили себя победителями.

Писатель Ф. Н. Глинка не участвовал в Боро­динском сражении, но имел возможность наблюдать его со стороны. Во всё время битвы он, отставной поручик и начинающий литератор, выступал только в роли зрителя, о чём впоследствии поведал в принёсших ему известность «Письмах русского офицера»: «Большую часть этого ужасного дня проводил я то на главной батарее, где находился Свет­лейший <князь М. И. Кутузов>, то на дороге, где перевязывали раненых. Я видел это неимо­верно жестокое сражение и ничего подобного в жизнь мою не видал, ни о чём подобном не слыхал и едва ли читывал».

Четверть века спустя Глинка вновь обра­тился к событиям 26 августа 1812 года, чтобы описать их пером историка. Эти двадцать пять лет оказались для него непростыми. Они вме­стили участие в битвах, службу в Генераль­ном штабе, напряжённый писательский труд, дружбу с Пушкиным и Карамзиным, читатель­ское признание, членство в тайных обще­ствах, арест и следствие по делу декабристов, ссылку в Петрозаводск, жизнь в Твери и Орле. В 1835 году Глинка вышел в отставку и посе­лился в Москве, чтобы целиком посвятить себя литературному труду.

«Очерки Бородинского сражения» гото­вились им к юбилею - 25-летию окончания войны с Наполеоном. Обдумывая стиль своего будущего сочинения, Глинка пришёл к выводу, что «слог в описаниях событий 1812 года дол­жен быть исполнен важности, силы и ясности». Взяв эту формулу за руководство к действию, писатель принялся за работу над книгой, в которой постарался обобщить сведения, содержавшиеся в официальных документах, воспоминания участников и собственные впе­чатления. Результатом кропотливого труда стал ряд очерков, в которых оказались хроно­логически отражены наиболее важные собы­тия, случившиеся во время битвы.

Конечно же, многих документов Глинка не знал и, с точки зрения современной науки, допустил немало ошибок. Однако при этом книга не потеряла ни исторического, ни худо­жественного значения, до сих пор привлекая внимание обилием интереснейшего фактиче­ского материала и чёткой, образной авторской речью. Очерки изобилуют мастерски выпи­санными батальными сценами. Вот, к при­меру, рассказ об одной из французских атак: «Пехота и артиллерия русская, молча, но взводя курки и подняв фитили, выжидали приближе­ния французов. Страшно идти на неприятеля, который не стреляет!.. Но французы шли... Рус­ская линия брызнула им прямо в лицо целым дождём пуль и картечи!.. Французы облились кровью и не остановились». Следом - ответ русских: «Строй наш, во всей длине своей, дви­нулся с места и пошёл скорым шагом в штыки! Сошлись!.. У нас нет языка, чтоб описать эту свалку, этот сшиб, этот протяжный треск, это последнее борение тысячей!.. Следствием этого упорного борения было раздробление! Тысячи расшиблись на единицы, и каждая кружилась, действовала, дралась! Это была личная, частная борьба человека с человеком, воина с воином». И здесь же Глинка приводит записанные им слова старого солдата: «Под Бородином мы сошлись и стали колоться. Колемся час, колемся два... устали, руки опу­стились! И мы, и французы друг друга не тро­гаем, ходим, как бараны! Которая сторона отдохнёт - и ну опять колоться. Колемся, колемся, колемся! Часа, почитай, три на одном месте кололись!».

Важнейшее место в «Очерках» занимает панорама центра позиции русской армии в раз­гар сражения, то есть описание того, чему сам автор был свидетелем: «Ужасна картина части поля Бородинского, около деревни Семёнов­ской, где сражение кипело как в котле. Густой дым и пар кровавый затмили полдневное солнце. Какие-то тусклые, неверные сумерки лежали над полем ужасов, над нивою смерти. В этих сумерках ничего не видно было, кроме грязных колонн, наступающих и разбитых, эскадронов бегущих. Груды трупов человече­ских и конских, множество распущенных по воле лошадей, множество действующих и под­битых пушек, размётанное оружие, лужи крови, тучи дыма - вот черты из общей картины поля Бородинского! ... Даль также представляет вид совершенного хаоса: разорванные, изломан­ные французские эскадроны кружатся, волну­ются и исчезают в дыму, уступая место пехоте, выступающей стройно».

Здесь Глинка частично воспроизвёл уже опу­бликованный фрагмент из своих «Писем рус­ского офицера». Известно, что этой книгой увлекался М. Ю. Лермонтов, который в 1837 году, к 25-летию Бородинского сражения, использо­вал её при написании ставшего впоследствии знаменитым стихотворения «Бородино»:

Смешались в кучу кони, люди,
И залпы тысячи орудий
Слились в протяжный вой.

Глинка Фёдор Николаевич (1786-1880)

Очерки Бородинского сражения. (Воспоминания о 1812 годе.) Сочинение Ф. Глинки, автора «Писем русского офицера». [В 2-х ч.] Москва: В типографии Николая Степанова, 1839. Ч.1. 69 с. Ч.2. 116, IV с. В одном тканевом переплёте. Крышки обтянуты фиолетовым бархатом. На крышках медные рамки-накладки с узорчатыми углами. Медный фигурный замочек. В центральной части верхней крышки вставка: фрагмент орудийного лафета с гравированной надписью: «Очерки Бородинского сражения. Воспоминания о 1812 годе». Форзацы белого атласа. Тройной золотой обрез. 20х12,5 см. Книга вложена в цельнокожаный футляр начала ХХ! века, оклеенный изнутри фиолетовым бархатом. Уникальный подносной экземпляр.