Полярная Звезда (1823, 1824 и 1825 годы)

Александр Александрович Бестужев (1797-1837) и Кондратий Фёдорович Рылеев (1795-1826) сблизились в 1822 году. Первый, вернувшись в Петербург из похода гвардии по западным российским губерниям, состоял тогда адъ­ютантом главноуправляющего путями сооб­щения, а второй, прослужив несколько лет в конной артиллерии и выйдя в отставку пра­порщиком, исполнял должность заседателя Петербургской уголовной палаты. Позднее, когда Рылеев перейдёт на службу в Российско-американскую компанию, они оба будут жить в доме директора компании на Мойке, у Синего моста.

В том же 1822 году, вероятно, по сразу открыв­шейся общности взглядов, Бестужев и Рылеев задумали издавать альманах «Полярная звезда». Ни тот, ни другой в ту пору ещё не состояли в тайном обществе, но зато являлись актив­ными членами Вольного общества любителей российской словесности, наук и художеств, председателем которого был поэт и публицист Ф. Н. Глинка. В это литературное объедине­ние входили А. С. Грибоедов, А. О. Корнилович, Н. И. Гнедич, Н. И. Греч, Ф. В. Булгарин, А. А. Дель­виг, В. К. Кюхельбекер, А. Ф. Воейков и дру­гие писатели, чьи имена вскоре украсят стра­ницы нового альманаха. Издателям удалось также заручиться поддержкой В. А. Жуковского, А. С. Пушкина, Е. А. Баратынского, П. А. Вязем­ского, Д. В. Давыдова и тем самым гипотетиче­ски значительно увеличить число читателей и, что не менее важно, покупателей «Поляр­ной звезды». Помимо обширных литературных связей, и Бестужев и Рылеев к началу работы над альманахом обладали собственным твор­ческим опытом. Поэта Рылеева все знали как автора напечатанной в журнале «Невский зри­тель» (№10 за 1820 год) тираноборческой оды «К временщику», а прозаик, переводчик и кри­тик Бестужев обратил на себя особое внима­ние своими полемическими статьями в жур­нале «Сын отечества» за 1819 год (№№ 3, 6).

Поставив перед собой благородную просве­тительскую задачу - «по возможности более ознакомить публику с русской стариной, с род­ной словесностью, со своими писателями», -Бестужев и Рылеев надеялись, что их альманах «по своей новости, по разнообразию предме­тов и достоинству пьес» понравится многим. Особенно они уповали на дамский читатель­ский круг, о чём свидетельствовал титульный подзаголовок: «Карманная книжка для люби­тельниц и любителей русской словесности».

Апелляция к «любительницам словесно­сти», нередкая в издательской практике конца XVIII-начала XIX века, была здесь не слу­чайна. Именно в недостатке женского вни­мания к сочинениям на русском языке видел Бестужев одну из главных причин «бедного отношения оригинальных писателей к числу пишущих». В программной статье «Взгляд на старую и новую словесность в России», откры­вавшей первый выпуск альманаха на 1823 год, он утверждал: «Наконец, главнейшая причина есть изгнание родного языка из обществ и рав­нодушие прекрасного пола ко всему, на оном писанному! Чего нельзя совершить, дабы заслу­жить благосклонный взор красавицы? В какое прозаическое сердце не вдохнёт он Поэзии? Одна улыбка женщины милой и просвещённой награждает все труды и жертвы! У нас почти не существует сего очарования, и вам, прелестные мои соотечественницы, жалуются Музы на вас самих!»

Не на этот ли пассаж возражал Пушкин в «Отрывках из писем, мыслях и замечаниях»: «Жалуются на равнодушие русских женщин к нашей поэзии, полагая тому причиною незна­ние отечественного языка: но какая же дама не поймёт стихов Жуковского, Вяземского или Баратынского? Дело в том, что женщины везде те же. Природа, одарив их тонким умом и чувствительностию самой раздражительною, едва ли не отказала им в чувстве изящного. Поэ­зия скользит по слуху их, не досягая души; они бесчувственны к её гармонии... Исключе­ния редки». Пушкинский отрывок был напеча­тан в альманахе «Северные цветы» в 1828 году, когда имя Бестужева, даже если бы Пушкин и хотел на него сослаться, уже не могло поя­виться в печати.

«Полярная звезда на 1823 год» вышла в конце 1822 года. Новый альманах имел громкий успех, причём не только читательский, но и коммер­ческий. Назначив цену 10 рублей за экземпляр, издатели смогли получить чистой прибыли около 2000 рублей, несмотря на то, что ими были выплачены довольно высокие авторские гонорары. Тираж в 600 экземпляров оказался недостаточен, и тогда приняли решение напе­чатать ещё 1500 книг, которые разошлись в три недели. Императрица Елизавета Алексеевна пожаловала Рылеева двумя бриллиантовыми перстнями с печаткой, а Бестужева - перстнем с печаткой и золотой табакеркой.

Второй выпуск «Полярной звезды», по отзы­вам современников, не только не уступал пер­вому, но даже превосходил его. Писатель, критик и журналист О. М. Сомов в рецензии, опубли­кованной в журнале «Соревнователь просвеще­ния и благотворения», так описывал достоин­ства альманаха: «Сие небольшое, но приятное светило показалось в другой раз на литератур­ном нашем горизонте вместе с новым годом, и, кажется, в 1824 году блестит оно ярче прошло­годнего. Формат нынешней «Полярной звезды» ближе к формату альманахов иностранных. Шрифт хотя мелкий, но чёткий и красивый, притом же к ней приложено пять прекрасных картинок, рисованных и гравированных отлич­ными русскими художниками, и вообще типо­графическая часть ещё тщательнее, нежели прошлогодней её предшественницы». Отмеченные Сомовым «картинки» - это иллюстра­ции к пяти произведениям: «Водопаду» Г. Р. Дер­жавина, «Душеньке» И. Ф. Богдановича, «Ермаку» И. И. Дмитриева, «Вадиму» В. А. Жуковского и «Кавказскому пленнику» А. С. Пушкина. В их создании принимали участие такие признан­ные мастера, как М. и И. Ивановы, Ф. П. Толстой, И. В. Ческий, С. Ф. Галактионов. Завершали вто­рой выпуск ноты романса «Давным-давно» на стихи П. А. Вяземского, положенные на музыку М. Ю. Виельгорским.

Третья книга «Полярной звезды» задержалась с выходом. Цензор А. Бируков подписал цен­зурное разрешение только 20 марта 1825 года. Сюда вошли отрывки из пушкинских «Цыган» и «Исповедь Наливайки» Рылеева с оказавши­мися пророческими словами:

Известно мне: погибель ждёт
Того, кто первый восстаёт
На утеснителей народа, -
Судьба меня уж обрекла,
Но где, скажи, когда была
Без жертв искуплена свобода.

Членами декабристского Северного общества издатели «Полярной звезды» стали в 1823 году. Рылеева принял в общество И. И. Пущин, слу­живший вместе с ним в Петербургской уголов­ной палате, а Рылеев, в свою очередь, рекомен­довал Бестужева. 14 декабря 1825 года все трое находились на Сенатской площади. По распо­ряжению Николая I, скорректировавшего при­говор Верховного уголовного суда, Рылеев 13 июля 1826 года взошёл на эшафот, а зако­ванный в кандалы Бестужев был отослан в кре­пость Роченсальм в Финляндии. После года заточения в крепости его отправили на посе­ление в Якутск, а в 1829 году, по собствен­ному прошению, перевели рядовым на Кавказ, где он погиб в 1837 году в схватке с горцами. Несмотря на тяготы положения государствен­ного преступника, Бестужев продолжал писать и даже печатать свои сочинения под псевдони­мом Марлинский, в память о местечке Марли под Петербургом, где некогда служил юнкером в лейб-гвардии Драгунском полку.

Разделив в какой-то степени судьбу своих создателей, «Полярная звезда» после 14 дека­бря перешла в разряд запрещённых книг. За чтение и распространение альманаха можно было понести серьёзное наказание. Павел Бестужев, младший брат декабристов, учив­шийся в артиллерийском училище, был сослан в Бобруйскую крепость за то, что на столике возле его кровати в дортуаре лежал третий выпуск «Полярной звезды», открытый на «Испо­веди Наливайки» Рылеева. И хотя в ходе след­ствия выяснилось, что книжка принадлежала его соседу, младший Бестужев всё равно не избежал государева «лёгкого отеческого нака­зания». В воспоминаниях его старшего брата Михаила приведены слова их матери, сказан­ные полковнику Илье Бибикову: «Со своей сто­роны, полковник, я прошу вас передать госу­дарю мои слова: за что сын мой должен быть наказан по делу, в котором он непричастен? Да, наконец, если бы суд и нашёл и уличил, что он читал «Полярную звезду», то можно ли нака­зывать человека за чтение книги, одобренной цензурою и за которую издатели получили от августейшего семейства царские подарки?»

Запрещение «Полярной звезды» имело тем больше оснований, что Бестужев и Рылеев были не только издателями альманаха, но и его авторами. Каждый выпуск открывала про­граммная статья Бестужева: «Взгляд на старую и новую словесность в России» (1823); «Взгляд на русскую словесность в течение 1823 года» (1824); «Взгляд на русскую словесность в тече­ние 1824 и начале 1825 годов». Кроме того, в альманахе увидели свет его повести «Роман и Ольга», «Вечер на бивуаке», «Замок Нейгаузен», «Роман в семи письмах», «Ревельский турнир», «Изменник». Из сочинений Рылеева в «Поляр­ной звезде» были опубликованы думы «Борис Годунов», «Иван Сусанин», «Рогнеда», «Мстис­лав Удалый», отрывки из поэм «Войнаровский» и «Наливайко». Декабристами являлись и дру­гие участники альманаха - В. К. Кюхельбекер и А. О. Корнилович.

Попав под запрет, «Полярная звезда» быстро стала библиографической ценностью, завла­деть которой мечтали все библиофилы. Известно, что в 1828 году три выпуска аль­манаха стоили уже 100 рублей. В 1832 году один из московских книгопродавцев, кото­рому по случаю досталось несколько экзем­пляров «Полярной звезды», решил поднять на них цену, поместив объявление об их продаже в газете «Московские ведомости». В результате книги были у него конфискованы, а в разбира­тельстве по этому делу принимал участие сам Николай I.

Отражала ли «Полярная звезда» на самом деле декабристские идеи? Этот вопрос неоднократно поднимался исследователями. Одни видели здесь ярко выраженные призывы к революци­онному переустройству общества, другие были более осторожны в оценках политического значения альманаха, третьи и вовсе не обнару­живали в нём никакой политической состав­ляющей. «Изучение содержания трёх выпусков первоначального альманаха, - писал в своей монографии «К. Ф. Рылеев: Политическая био­графия поэта-декабриста» ирландский историк Патрик О' Мара (Москва, 1989), - подтверждает тот факт, что, как объявляли его издатели, аль­манах был не более чем "карманной книжкой любителей и любительниц русской словесно­сти". Но от этого он не был менее успешным». Вероятно, было бы преувеличением назвать «Полярную звезду» Бестужева и Рылеева ярко выраженным революционным печатным орга­ном, однако определённое гражданское звуча­ние в ней, бесспорно, присутствовало. Если же судить альманах по эстетическим законам, то он совершенно оправдал своё название, явив­шись самой яркой звездой среди периодиче­ских изданий своего времени.

Полярная Звезда. Карманная книжка для любительниц и любителей русской словесности на 1823 год, изданная А. Бестужевым и К. Рылеевым. Санкт-Петербург: В типографии Н. Греча, [1822]. Гравированный заглавный л., [2], 390, [4] с. В цельнокожаном пере­плёте времени издания. На корешке золототиснёный орнамент, в верхней части ярлык коричневой кожи с золототиснёным заглавием. Тройной красный обрез. 15х12 см. В верхней правой части заглавного л. штемпельный экслибрис: «Фёдор Александрович Витберг». Писатель, литературовед, библиограф, коллекционер документов по истории России Ф.А. Витберг (1846-1919) был сыном знамени­того архитектора А. Л. Витберга.

Полярная Звезда. Карманная книжка на 1824-й год для любительниц и любителей русской словесности. Изданная А. Бестужевым и К. Рылеевым. Санкт-Петербург: Печатано в Военной Типографии Главного Штаба Его Императорского Величества, [1824]. Гравированный заглавный л. с виньеткой, XVIII, 322 с., 5 л. иллюстраций, 1 л. нот. В зелёном марокеновом переплёте времени изда­ния с тиснением золотом орнаментальных рамок на крышках, орнамента и заглавия на корешке. В нижней части корешка золототис-нёный суперэкслибрис: «Б. П.». Тиснённые золотом дублюры. Форзацы голубой бумаги с орнаментальными рамками «немого» тис­нения. Тройной золотой обрез. 13х9 см.

Полярная Звезда, карманная книжка на 1825-й год, для любительниц и любителей русской словесности. Изданная А. Бестужевым и К. Рылеевым. Санкт-Петербург: Печатано в Военной Типографии Главного Штаба Его Императорского Величества, [1825]. Гравированный заглавный л. с виньеткой, VI, 376 с., 2 л. иллюстраций, 1 л. нот. В зелёном марокеновом переплёте времени издания с тиснением золотом орнаментальных рамок на крышках, орнамента и заглавия на корешке. Форзацы розовой бумаги с орнаменталь­ными рамками «немого» тиснения. Тройной золотой обрез. 13х9 см.

Суперэкслибрис «Б. П.», вероятнее всего, указывает на принадлежность книги к библиотеке графа Бориса Алексеевича Перовского (1815-1881), генерал-адъютанта, члена Государственного Совета, с 1860 по 1862 год состоявшего при великих князьях Александре Александровиче (будущем императоре Александре III) и Владимире Александровиче. Б. А. Перовский собрал богатую коллекцию авто­графов, поступивших по его кончине в Чертковскую библиотеку в Москве.