Баллады (1920 год); Бородино (1944 год)

Михаил Лермонтов

Скажи-ка, дядя, ведь не даром
Москва, спалённая пожаром,
Французу отдана?
Ведь были ж схватки боевые?
Да, говорят, ещё какие!
Не даром помнит вся Россия
Про день Бородина!

Этому стихотворению М. Ю. Лермонтова, и особенно первым его строчкам, суждено было стать самым популярным русским поэтическим произведением о войне 1812 года, произведе­нием, которое на протяжении вот уже полутора столетий входит в круг школьного чтения и под­лежит непременному заучиванию наизусть.

Впервые «Бородино» появилось в шестом томе «журнала «Современник» за 1837 год, озна­меновав собою, наряду с другими публиковав­шимися на эту тему сочинениями, 25-летнюю годовщину Отечественной войны с францу­зами. Тогда В. Г. Белинский писал: «Это стихо­творение отличается простотою, безыскус­ственностью, в каждом слове слышите солдата, язык которого, не переставая быть грубо про­стодушным, в то же время благороден, силён и полон поэзии».

Высказывались разные предположения отно­сительно того, какие именно события жизни Лермонтова могли вдохновить его на создание стихотворения и, в соответствии с этим, когда точно оно было написано. Первый биограф поэта П. А. Висковатый относил его к кавказ­скому периоду, начавшемуся с «высочайшего повеления» от 25 февраля 1837 года о переводе лейб-гвардии Гусарского полка корнета Лер­монтова за сочинение стихов «Смерть поэта» в Нижегородский драгунский полк тем же чином. «Весьма может статься, – писал Висковатый, – что поэт в кавказских, “суворовским” духом проникнутых войсках и подслушал раз­говор старого солдата, очевидца Бородинской битвы, с рекрутом и, по обычаю своему всё, что писал, брать из жизни, облёк стихотворение в форму диалога между стариком солдатом и рекрутом». Эту точку зрения Висковатый под­креплял поведением на следствии по делу о стихотворении «Смерть поэта» близкого друга Лермонтова чиновника, писателя и этно­графа С. А. Раевского: «Что стихотворение это <“Бородино”> было написано не в Петербурге, заключаю я из того, что Раевский в объясни­тельной записке о стихах Лермонтова на смерть Пушкина, желая выгородить друга и выставить его патриотизм, выискивает про­никнутые патриотизмом стихотворения Миха­ила Юрьевича. Если бы “Бородино” было уже написано, он не преминул бы упомянуть о нём вместе с другими».

Доводы Висковатого, не лишённые интереса, не могли не корректироваться тем обстоятель­ством, что цензурное разрешение на выпуск шестого тома «Современника» было подписано 2 мая 1837 года, а Лермонтов, всячески оттяги­вая исполнение приказа, отправился из Москвы на Кавказ только 10 апреля. К тому же, «просту­дившись дорогою», он почти всё лето провёл на лечении в Ставрополе и Пятигорске и в боевых действиях против горцев участия не прини­мал. Так что рассказ старого солдата рекруту о Бородинском сражении вряд ли мог быть услышан Лермонтовым в означенную эпоху. В противоположность мнению Висковатого неоднократно высказывались предположения, что «Бородино» Лермонтов написал ещё при жизни Пушкина и именно ему незадолго до роковой дуэли отослал рукопись для публика­ции в «Современнике». Что же касается свой­ственного читательской психологии поиска реальных прототипов, то этот путь приводил к таким забавным «открытиям», как буквальное соотнесение «дяди» в стихотворении «Боро­дино» с двоюродным дедом Афанасием Алексе­евичем Столыпиным, артиллеристом и участ­ником Бородинской битвы, которого Лермон­тов, по свидетельству очевидцев, называл «дядюшкой».

Столь же различно комментировалось стихот­ворение Лермонтова «Поле Бородина», послу­жившее основой стихотворения «Бородино». Одни видели в нём прямой отклик на поэму Вальтера Скотта «Поле Ватерлоо», с которой Лер­монтов познакомился в 1830 году. Другие связы­вали его написание с событиями в Польше, в частности с взятием русскими войсками пред­местья Варшавы в двадцать девятый день Боро­динского сражения 26 августа 1831 года. Несмо­тря на общность темы и повторение отдельных поэтических фигур, «Поле Бородина» и по форме, и по содержанию отличалось от «Боро­дина». Так, в первом стихотворении семнадцати­летний поэт ещё не сравнивал «богатырей» 1812 года с негероическим «нынешним племенем».

Среди источников обоих стихотворений могли быть произведения, которые Лермонтов, выпускник Школы гвардейских подпрапорщи­ков и кавалерийских юнкеров, просто не мог не знать, так как они входили в круг обязатель­ного чтения любого профессионального воен­ного. К таким настольным книгам в армейских кругах относились, например, знаменитые «Письма русского офицера» Ф. Н. Глинки, в кото­рых одно из центральных мест занимало опи­сание Бородинского сражения: «Застонала земля и пробудила спавших на ней воинов. Дрогнули поля, но сердца спокойны были… Туча ядер, с визгом пролетавших над нашим шалашом, пробудила меня и товарищей… Заря только что начинала зажигаться. Неприятель подвёз несколько сот орудий и открыл целый ад. Бомбы и ядра сыплются градом. Треск и взрывы повсеместны… Войска бегут к ружью в огонь... Мой друг! Я видел это неимоверно жестокое сражение и ничего подобного в жизнь мою не видал, ни о чём подобном не слыхал и едва ли читывал... Подумай только, что до 400 тысяч лучших воинов, на самом тесном, по их многочисленности, пространстве, почти, так сказать, толкаясь головами, дрались с неслыхан­ным отчаянием: 2000 пушек гремели беспре­рывно. Тяжко вздыхали окрестности — и земля, казалось, шаталась под бременем сражающихся. Французы метались с диким остервенением. Русские стояли с неподвижностью твердейших стен… Густой дым заступил место тумана... Бомбы, ядра и картечи летали здесь так густо, как обыкновенно летают пули; а сколько здесь пролетало пуль!..»

Этому описанию созвучны строки Лермон­това:

И только небо засветилось,
Всё шумно вдруг зашевелилось,
Сверкнул за строем строй…
Ну ж был денёк!
Сквозь дым летучий
Французы двинулись, как тучи,
И всё на наш редут.
Уланы с пёстрыми значками,
Драгуны с конскими хвостами –
Все промелькнули перед нами,
Все побывали тут.
Вам не видать таких сражений!..
Носились знамена , как тени,
В дыму огонь блестел,
Звучал булат, картечь визжала,
Рука бойцов колоть устала,
И ядрам пролетать мешала
Гора кровавых тел…
Земля тряслась – как наши груди,
Смешались в кучу кони, люди,
И залпы тысячи орудий
Слились в протяжный вой...

Впрочем, таких перекличек лермонтовского «Бородина» не только с «Письмами» Глинки, но и с другими популярными в среде русского офицерства мемуарными сочинениями о войне 1812 года можно найти немало.

«Бородино» произвело благоприятное впе­чатление при дворе, и именно в историко­патриотических сочинениях окружение импе­ратора увидело истинный путь Лермонтова- литератора. Писатель П. К. Мартьянов со слов А. И. Философова записал его рассказ о том, что после появления лермонтовского «Демона» «высокие особы, которые удостоили поэму про­чтения, отозвались так: “Поэма – слов нет, хороша, но сюжет её не особенно приятен. Отчего Лермонтов не пишет в стиле “Бородина” или “Песни про царя Ивана Васильевича”?» При этом «Бородино», включавшееся во все собра­ния сочинений и практически во все сборники стихотворений Лермонтова, достаточно долго в виде самостоятельной книжки не выходило. Пора для отдельных иллюстрированных изда­ний пришла ближе к ХХ столетию.

Среди художников, в разное время иллю­стрировавших «Бородино», были И. А. Шарле- мань, М. А. Зичи, В. Е. Маковский, Д. И. Митро­хин, В. М. Конашевич, Н. В. Кузьмин. В Библио­хронике представлены работы двух из них. Первое издание – это «Баллады» М. Ю. Лермон­това, выпущенные в серии «Народная библио­тека» в 1920 году. Сюда вошли «Три пальмы», «Тамара», «Сон», «Ветка Палестины», «Русалка», «Спор». Теме войны с Наполеоном в этой небольшой книжке, отпечатанной на дешёвой бумаге и заключённой в мягкую обложку, посвящены «Бородино» и «Воздушный корабль». При всей полиграфической скромности этого издания оно отличается изысканностью и бла­городством, что естественно, когда речь захо­дит о таком мастере, как Дмитрий Исидорович Митрохин (1883–1973). (Подробнее о нём см. третий выпуск Библиохроники.) Каждое из вошедших в сборник стихотворений он пред­варил заставкой, а для обложки выбрал изобра­жение воздушного корабля, несущего Наполе­она к берегам милой ему Франции. Выбор темы для обложки не мог быть случайным. Воз­можно, художник увидел в нём «рифму» с лер­монтовским «парусом одиноким» как символом мятежной души поэта.

Другая представленная в Библиохронике книжка – это отдельное издание стихотворе­ния «Бородино» 1944 года с иллюстрациями народного художника России Николая Василье­вича Кузьмина (1890–1987). Один из основате­лей группы «13», Кузьмин иллюстрировал Н. В. Гоголя, Н. С. Лескова, А. Доде, А. де Мюссе, Э. Гонкура. Главной темой его творчества стал Пушкин (подробнее об этом см. первый выпуск Библиохроники). К Лермонтову, его биографии и сочинениям (поэме «Вадим», драме «Маска­рад») художник обращался неоднократно. Для издания «Бородина» 1944 года он подготовил 16 иллюстраций, включая и те, что были выпол­нены раньше, ещё до войны. Наибольшей экс­прессией наполнены у Кузьмина батальные сцены («Рука бойцов колоть устала» и др.), почти «дословно» воспроизводящие текст лермонтов­ского стихотворения. Именно такие иллюстра­ции, передававшие силу и мощь русских воинов, пронизанные патриотическим пафосом, и были необходимы в годы Великой Отечественной войны для поднятия боевого духа и сохранения веры в победу на фронте и в тылу.

Согласно опросам, в наше время лермонтов­ское «Бородино» по-прежнему остаётся самым известным произведением русской литературы о войне 1812 года. При этом многие респон­денты честно признаются, что помнят всё те же начальные строчки стихотворения: «Скажи-ка, дядя, ведь не даром Москва, спалённая пожа­ром, французу отдана?..»

Лермонтов Михаил Юрьевич (1814–1841)

Баллады. Обложка и заставки художника Д. Митрохина. [Серия] «Народная библиотека». Петербург: Государственное издательство, Типография А. Ф. Дресслера, 1920. 23 с. 18х13,5 см.

Бородино. Рисунки Н. Кузьмина. Москва; Ленинград: Государственное издательство детской литературы Наркомпроса РСФСР, 1944. В издательской печатной обложке. [14] с. 21х16 см.